— Ты имеешь в виду Машу?
— И Машу тоже.
— Она передает тебе привет, интересуется твоим здоровьем. Как ты себя чувствуешь?
— Уже лучше, Юра… Маше привет и наилучшие пожелания. Передай ей, что я помню все ее слова и чрезвычайно ей благодарен. Швы с меня снимают, гипс тоже обещают на неделе снять… Так что постепенно я приобретаю прежний вид… И если Маша окажется в России, то, вполне возможно, сможет меня узнать.
— Чем собираешься заняться, Паша?
— Сегодня хочу напиться… Я всегда напиваюсь, когда удается выжить в безнадежной обстановке.
— А чем займешься, когда протрезвеешь?
— За отчет сяду, Юра… После моей недавней командировки в страну Испанию у меня возникло много разных соображений… Знаешь, Юра, мне тебя здесь очень не хватает. И сухого белого вина. И, конечно, Маши.
— Я собираюсь скоро быть в Москве, может быть, смогу тебе помочь.
— Как доброму другу, Юра, не советую. Я в последнее время обидчивым стал, иногда впадаю в гнев… А в гневе я страшен. Даже опасен.
— Наверно, ты, Паша, прав. Я не сразу это понял.
— Не переживай, Юра… И на старуху бывает проруха.
Пафнутьев с самого начала включил громкую связь, поэтому весь разговор его гости слышали до последнего слова. И когда раздались гудки отбоя, все снова потянулись к рюмкам. Иней на них за это время слегка поблек и даже пошел потеками, так напоминающими скупые мужские слезы.
Но сегодня это были слезы радости.