— Вор.
— Правильно, — кивнул Олег Иванович. Это был пожилой усталый человек, но Пафнутьев не просто чувствовал, а даже, кажется, слышал, как неустанно и беспрерывно работает в нем какой-то мотор, может быть, не слишком мощный, но не останавливающийся. — До вас, Павел Николаевич, уже проделана определенная работа. Собрано десять томов. Достаточно содержательных. Работа результативная, но она, к сожалению, не закончена. Так что вы начинаете не с пустого места. Человек, который проделал эту работу, не смог ее завершить. Он немного отлучился.
— Надолго? — спросил Пафнутьев.
— Думаю, да. Как говорится, уехал в длительную командировку.
— За рубеж?
— Дальше, — сказал Олег Иванович. — Оттуда нельзя даже позвонить. Нет связи. Оттуда не возвращаются.
— Понял.
— Видите ли, Павел Николаевич… Он просто исчез. Был — и нету.
— Мне грозит то же самое?
— Конечно, — легко ответил Олег Иванович.
— Я могу отказаться?
— Разумеется. Никаких проблем. Но мне кажется, приехав сюда, вы уже приняли решение?
— Да.
— Вы остаетесь?
— Да.
— Хорошо. — Олег Иванович вынул из стола черный пакет, в которых обычно хранят фотографии, и положил его перед собой на стол, не открывая. — На что вы рассчитываете, Павел Николаевич? Орден Андрея Первозванного? Московская квартира? Хорошие деньги? Общероссийская известность, телеинтервью, слава? Карьера, в конце концов?
Пафнутьев помолчал, рассматривая свои ладони и понимая, что ему сейчас задан самый важный вопрос, что от его ответа зависит — будет ли он раскручивать Лубовского или сегодня же вечерним поездом отправится домой.
— Ну что ж, Олег Иванович, — тяжко вздохнул Пафнутьев, отбрасывая вместе со вздохом все свои опасения, — все, что вы перечислили, — прекрасно. Я бы не отказался ни от одного пункта. Но я не буду чувствовать себя несчастным, если не получу ничего. Мне есть чем заниматься в жизни, у меня есть с кем распить бутылку водки, есть кому пожаловаться и с кем порадоваться. Я в порядке, Олег Иванович. Я в порядке. Конечно, больше всего мне хочется получить орден Андрея Первозванного. По-моему, кавалеров этого ордена сейчас в живых меньше десятка. Попасть в такую компанию… Кто откажется?
— Шутите? — спросил Олег Иванович без улыбки.
— Конечно.
— Это хорошо. Если человек не допускает шуток, это несерьезный человек. Посмотрите. — Олег Иванович протянул Пафнутьеву черный конверт со снимками.
Пафнутьев бестрепетно вынул снимки из конверта, и, как ни подготовила его предыдущая жизнь к криминальным неожиданностям, в первые же мгновения он был ошарашен. На первом снимке была изображена человеческая голова, лежавшая на столике, по всей видимости, в детском саду — вокруг качели, раскрашенные под мухоморов грибки, врытые в землю автомобильные шины и прочие приспособления, призванные развивать в юных созданиях духовность и физическую выносливость. Голова смотрела на Пафнутьева мертвыми глазами, спутанные, залитые кровью волосы свисали на лоб, и возникало жутковатое впечатление, что голова еще живая, что смотрит она вполне осмысленно, правда, как-то уж очень печально.
Остальные снимки были примерно такого же содержания. Пафнутьев мужественно досмотрел их все до конца, сунул в черный конверт и положил его на край стола.
— Нет-нет, — сказал Олег Иванович почему-то повеселевшим голосом. — Это для вас, Павел Николаевич. Забирайте. У меня есть копии, копии есть и в других местах, даже в тех, о которых даже я не догадываюсь.
— Спасибо, — вежливо кивнул Пафнутьев. — Думаете, они мне пригодятся?
— Наверняка! — продолжал веселиться Олег Иванович. — Это не случайные снимки, их собрал ваш предшественник, прежде чем отлучиться.
— Может быть, они и стали причиной его отлучки? — спросил Пафнутьев, начиная осознавать, какие снимки он только что рассматривал.
— Наверняка! — повторил Олег Иванович. — Другими словами, вы начинаете с того места, на котором он закончил.
— И эти все снимки имеют отношение…
— Самое непосредственное.
— Но если есть подобные доказательства…
— Эти снимки не являются доказательствами. Ваша задача, Павел Николаевич, сделать их доказательствами. Придать им, так сказать, юридическую силу.
— Ни фига себе! — крякнул Пафнутьев.
— Да, Павел Николаевич, да! Мы недавно говорили с вами о том, что это дело имеет некоторую политическую составляющую. Да, имеет. Я показал вам эти снимки, чтобы убедить в том, что политическая составляющая в этом деле не единственная, а может быть, и не главная. Снимки есть. У этих снимков есть имена, адреса, даты, мотивы…