— И правильно сделали, — кивнул Пафнутьев.
— В каком смысле? — не поняла Морозова.
— Если бы они не рассказали вам о моей работе, мы бы сейчас не разговаривали.
— Не обижаетесь на меня за то, что я так нагло затащила вас сюда?
— Что вы, что вы! Я вам за это чрезвычайно благодарен.
— Не шутите?
— Есть вещи, которыми не шутят, — веско сказал Пафнутьев.
— Ну, что ж… Тогда продолжим.
Но продолжить не удалось — в кармане Пафнутьева запищал мобильник. Поскольку его номер знали немногие, он приложил палец к губам, давая понять Морозовой, что просит небольшую паузу в разговоре.
— Слушаю, — сказал он.
Звонил Андрей.
— Павел Николаевич, я стою здесь, у двери, в которую вы вошли. У вас все в порядке?
— Вроде как бы…
— Дело в том, что «жигуленок», от которого мы оторвались полчаса назад, стоит рядом со мной.
— И как это понимать?
— Понимать это надо так — они знали, куда мы едем.
— Но этого даже ты не знал!
— А они знали, Павел Николаевич.
— Об этом даже я не знал сорок минут назад!
— А они знали, — спокойно повторил Андрей.
— Они тебя не обижают?
— Нет, улыбаются сквозь стекло. Оказывают знаки внимания.
— Какие?
— Водитель ручкой машет, приветствует.
— Андрей, слушай меня внимательно… Если начнет что-то происходить — звони тут же!
— Понял.
— Их номер видишь?
— Записывайте. — Андрей продиктовал номер машины.
Отключив связь, Пафнутьев некоторое время сидел, уставившись в стол. Казалось, он забыл, где находится и по какому поводу, забыл, кто сидит перед ним. Потом, словно очнувшись, придвинул через стол Морозовой листок с номером серого «жигуленка».
— Вам знакома эта машина?
Морозова всмотрелась в цифры, поиграла в воздухе растопыренными пальцами.
— Нет. Впервые вижу.
— Серый «жигуленок», — подсказал Пафнутьев.
— Да-а-а? Значит, так, Павел Николаевич… Кто-то из моих ребят, из тех, кого расстреляли здесь два дня назад… Что-то говорил мне о сером «жигуленке». Чем-то он привлек их внимание… Слова были примерно такие… «Опять этот серый „жигуленок“». Больше ничего не могу сказать.
— Тогда продолжим, — сказал Пафнутьев.
— Этот «жигуленок» возник и в вашем поле зрения?
— Возник.
— Это плохо.
— Почему?
— Когда ребята заметили его… Их расстреляли через день.
— Намек понял. Кто эти ребята, которых убили в вашем кабинете?
— Мои помощники. Мы давно работаем вместе. Еще с Челябинска. Один из них мой племянник. Второй — его друг. Они работали еще с моим мужем. Примерно два года назад он был убит. Вы знаете кем?
— Догадываюсь.
— Я уверена, что мои ребята — тоже его рук дело. Конечно же, он никогда в этом не признается.
— Уже признался.
— Не поняла.
— Намекнул, дал понять, проболтался… Что-то в этом роде. Признательных показаний он, разумеется, не давал и никогда не даст. Но безнаказанность порождает благодушие, расслабляет, хочется бравады. На браваде они все и летят.
— Кто «они»?
— Взорвали Лубовского ваши ребята? — не отвечая, спросил Пафнутьев.
— С чего вы взяли? — Голос Морозовой неуловимо изменился, какая-то острая заинтересованность прозвучала в ее вопросе. — Почему вы так подумали?
— Вы сами предложили откровенность. Я ее принял. Поделился с вами следственными тайнами — сказал о неосмотрительном признании Лубовского… Вы сами предложили — продолжим. Я согласился.
Морозова помолчала, опять поиграла наманикюренными пальцами в воздухе, некоторое время с полуулыбкой испытующе смотрела на Пафнутьева, с полустоном вздохнула.
— Ну, что ж… Наверно, это уже не имеет для них слишком большого значения, наверно, я своей болтовней уже не смогу ни помешать им, ни помочь… Им уже ничто не поможет. А как вы догадались?
— У них заметная примета — у обоих клетчатые пиджаки. Я запомнил их — они были на месте взрыва. И вели себя не слишком хорошо, обращали на себя внимание, так обычно у нас говорят. А потом расстрел… Ясно, что это был ответный удар. Вы всегда печатаете на визитках свой собственный телефон?
— Это плохо?
— Ни плохо, ни хорошо… Я понимаю ваш рекламный ход, но в данном случае… Ладно, оставим это.
— Нет, почему же, говорите.
— Мне нечего сказать. Иначе я бы сказал. Просто мелькнуло что-то невнятно не то в воздухе, не то в голове… Надо разобраться. Вы мне позвонили примерно час назад. Я тут же выехал на машине с совершенно надежным человеком. За нами увязался серый «жигуленок», — Пафнутьев кивнул на клочок бумажки с номером, который все еще лежал на столе перед Морозовой. — Мы от него оторвались. Надежно оторвались. Подъехали к вам, сюда. Вскоре рядом с моей машиной остановился серый «жигуленок». Никто не знал, что я собираюсь к вам, поскольку не знал я сам. Вы можете объяснить, как это могло случиться?