– А ты уверен, что за Городичем пойдут другие командиры батальонов?
– Нет. Но атака даже одного батальона при поддержке артиллерии и авиации – это уже серьезно. Она заставит сепаратистов перебросить силы с южного и западного направлений на север, что обеспечит проникновение в Зареченск батальона национальной гвардии капитана Туренко. Тогда и другие подразделения в стороне не останутся. Кому охота попадать под суд революционного трибунала?
– Да, неплохой вариант, – согласился Микович. – Значит, необходимо отстранить полковника Боровко от должности?
– Я бы советовал снять не только комбрига, но и всех его заместителей.
– Хорошо, я решу этот вопрос.
– Извините, Родион Александрович. Перестановку в командовании бригады надо сделать как можно быстрее, а то этот Боровко может додуматься и до перехода на сторону сепаратистов. От него всего можно ожидать.
Микович кивнул и заявил:
– Приказ будет подписан сегодня же. Вот только Боровко может и не подчиниться, раз предугадать его реакцию на отставку невозможно. А нам такой прокол не нужен. Сделаем по-другому. Вызовем полковника в столицу, а здесь нейтрализуем. Передадим приказ о повышении майору Городичу, тот на месте повяжет заместителей Боровко.
– А если комбриг откажется ехать в столицу? Нельзя исключать и такой вариант.
– Тогда отдашь приказ Туренко на ликвидацию мятежного полковника. У капитана есть снайперы. Им не составит труда убрать командира бригады, как, впрочем, и его заместителей. Но это крайний случай.
– Полностью согласен с вами.
Микович усмехнулся.
– Еще бы! – Он кивнул назад. – За тобой на сиденье кейс. Забери его. Там зарплата твоим бойцам, по тысяче долларов рядовому, по две – взводным.
– В кейсе и моя доля?
– Денежное довольствие, а не доля.
– Пусть так, мне без разницы.
Микович достал из кармана пачку пятидесятидолларовых купюр.
– Вот твое довольствие. Пять штук зеленых. Возьмешь Зареченск, получишь в двадцать раз больше. Сто тысяч, возможны еще и премиальные.
– Хорошие деньги.
– Особенно по сравнению с доходами простых граждан. Не у всех работяг по пятьдесят долларов в месяц выходит. Так что держись за должность.
– Я держусь. Капитан Туренко просил денег.
– В курсе. Они уже отправлены на соответствующий счет. Слышал, ты хочешь у еврея в своем поселке дом отобрать?
– И кто же это такой осведомленный слил меня вам?
– Неважно. Я лично ничего не имею против, но провернуть дельце ты должен тихо и без крови.
– За это не беспокойтесь.
Микович вновь усмехнулся и заявил:
– Это не мне, а тебе беспокоиться надо. Если шум насчет беспредела выйдет за границы поселка, то я первым отдам тебя под суд.
– Понял.
– Сейчас езжай домой, отдохни. Соскучился, наверное, по жене-то?
– Жена что? Бабу на день-другой можно в любом селе найти. По дочке соскучился.
– Вот и повидаешься с дочкой! Послезавтра в ночь ты с сотней должен убыть к Зареченску в качестве командующего всеми силами, дислоцирующимися у мятежного города. Там подготовить и провести штурм. Это понятно?
– Так точно, Родион Александрович.
– Ступай! У меня в городе дел полно.
– Благодарствую. Все сделаю как надо.
– С еврейской семьей тоже?
– Так точно!
– Ну, удачи! Если что, звони, но не по пустякам.
– До свидания, Родион Александрович. Еще раз благодарствую.
– Не за что. Родину от варваров спасаешь. Святое дело делаешь. Все, иди!
Лютый вышел из машины, и «Хонда» тут же рванула с места.
Сотник прошел в кафе, положил на стол кейс, взглянул на заместителя, Богдана Скарабу, и сказал:
– Здесь бабки. Рядовым по штуке, взводным и тебе – по две. Разделишь сам и прикажешь всем послезавтра собраться за моим поселком в полной экипировке. Подогнать два грузовика.
– Вернемся в Зареченск?
– Да. Только теперь не на инспекцию. На работу.
– Без вопросов, командир.
– Ты со своими езжай в город, я с Бровчуком, Безобразом и Дуничем – в Гольно. Послезавтра в двадцать два сбор там, у леса. Вопросы есть?
– Да какие вопросы?
Голос подал Мирон Безобраз:
– Мы свои бабки взять можем?
– Конечно. Берите и валите на улицу.
В 9.20 от кафе отошел «Ниссан», через пятнадцать минут – вторая машина. Бровчук повел внедорожник в объезд столицы. В половине первого он остановил его возле ворот высокого забора дома Лютого. Главарь боевиков и Дунич вышли. Остальные поехали к своим домам. Дунич остался в качестве охранника.
Бандиты прошли во двор, Дунич сразу же вошел в сторожку справа от ворот. Там ему предстояло нести службу до 20.00, когда его должен был сменить Безобраз.