— А на Ленинской моя машина стоит, — протянул Гром.
— Ага. А рядом автосалончик бандитский… — искоса посмотрел на Грома майор.
— Так, мальчики! — встревожилась Наташа. — Идемте, я вас выведу да пойду, пожалуй. А то мне что-то вдруг домой захотелось!
— Скажи, Наталья, а вот тот боковой коридор куда уходит? — после паузы спросил Алексей, указывая в темноту.
— За город. На старый асфальтовый завод. Выход наружу прямо у входа в цех.
— Ты девчонке зубы не заговаривай, — сердито сказал Рулев. — А ты, Наташка, нас не провожай. Не маленькие, сами дойдём… Здесь неподалёку другой выход есть?..
— Целых два, — шмыгнув носом, ответила девушка.
— Вот и выбирайся подальше от Ленинской, дуй домой и отсидись пару дней.
Все трое замолчали. Только журчание воды нарушало наступившую тишину. Наташа всхлипнула.
— Ты чего? — удивился Гром.
— Хорошие вы! — Она помолчала и засмеялась сквозь слёзы. — Я так понимаю, что группового секса у меня с вами не будет?!
— Учитывая разницу в возрасте и наши почти братские отношения… — кашлянул Гром.
Подойдя к ним, она обняла за шею Виктора Михеевича и крепко, взасос, поцеловала сначала его, потом Грома.
— Берегите себя, ребята… — тихо сказала она.
Алексей и майор смотрели ей вслед и, когда темнота уже почти скрыла стройную фигурку, Наташа обернулась и крикнула:
— А насчёт группового секса — жалко! Правда!
— Во дура! — мечтательно вздохнул майор.
— Ага!
Элегантный, похожий на Энтони Квина столичный вор в законе Анатолий Свиридов по кличке Леший, тот самый, с которым давеча имел беседу Федор Петрович Кротов, был завзятым гурманом и вместе с тем совершенно не выносил суеты и шума, присущих даже самому престижному ресторану.
Поэтому по его распоряжению кулинарные изыски ресторана доставлялись ему прямо на дом, в пятикомнатную квартиру на Воробьевых горах, служившую одновременно и жильем, и офисом, и крепостью.
Утро хмурого зимнего дня застало господина Свиридова в дурном настроении. Он очень любил солнце, а мерзкая слякоть, день за днем липнущая к стеклам окон, отравляла легкие Лешего, наполняла его душу смутной тоской.
Наскоро приняв душ, Свиридов залез в солярий и долго нежился там. Он мечтал бросить все к чертовой матери и закатиться куда-нибудь на тропические острова с секретаршей Маринкой, понимая, однако, что все это не более чем мечты.
Криминальная обстановка в столице была сложной и требовала его постоянного присутствия.
Когда он вышел в просторную столовую, кутаясь в махровый халат, все еще храня на лице кислое выражение, на столе уже был сервирован нехитрый завтрак, состоящий из стакана апельсинового сока и пары бутербродов со сливочным маслом.
За высокой резной спинкой его кресла стояла высокая, очень красивая темноволосая девушка с блокнотом в руках.
— Доброе утро, Анатолий Владимирович, — пропела она мелодичным грудным контральто. — Позвольте мне напомнить вам распорядок сегодняшнего дня.
Леший опустился в кресло, отпил глоток сока и, слушая нежный голос девушки, едва не задремал снова. Он любил такие вот утренние часы.
Нравился ему терпкий вкус сока. Нравилось не торопясь запустить руку за ворот Маринкиной блузки и, оттянув бретельку лифчика, почувствовать округлость груди, напрягшийся сосок и ощутить неистовое биение там, в глубине, молодого, полного жизни сердца.
«Жениться на ней, что ли?» — который уже раз подумал Свиридов.
Как и положено вору, Леший был одинок. Его жизненным кредо была фраза, сказанная Робертом де Ниро в фильме «Схватка»: «В жизни вора не должно быть ничего такого, с чем он не мог бы расстаться без сожаления».
Так что ему вполне хватало стакана сока, Маринки и власти. Все же остальное — машины, особняки, деньги — было лишь мишурой, непременными атрибутами этой самой власти.
Задумавшись, Леший мигом проглотил скудный завтрак и поднялся из-за стола с привычным чувством голода.
Марина закончила читать и поинтересовалась, какие коррективы шеф хочет внести в список.
— Очень важные! — улыбнулся Свиридов. Он нежно привлек девушку к себе и прошептал: — Маринка, роди мне пацана, а?!
Покраснев, девушка ткнулась носом ему в шею и только хотела что-то ответить, как в дверь постучали…
— Зачем ты звонишь мне, Гром? Разве шеф не сказал тебе, чтобы ты забыл номер этого телефона? — Голос Али звучал растерянно и напряженно.
— А ты? Ты тоже хочешь, чтобы я забыл твой номер? — невесело усмехнулся Гром.
— Слово хозяина — закон! — вздохнул дагестанец.
— Не дергайся. Не позвоню больше! Хотел только узнать, как там Оля.
— В порядке твоя Оля, — голос Али заметно потеплел. — Очень волнуется за тебя.
— Передай, пусть не волнуется, все хорошо.
— И чего у тебя там так хорошо?!
— Да вот, базу кротовскую с майором вдвоем завтра штурмовать будем. Весело будет. Жалко только, без тебя.
— Удачи тебе, Гром, — тихо сказал Али.
— И тебе удачи. Береги Ольгу.
Закончив разговор, Алексей сунул мобильник в карман и, упершись плечами в крышку канализационного люка, с грохотом и лязгом отбросил ее в сторону.
— Тише, придурок! — прошипел откуда-то снизу Рулев. — Весь город перебудишь! Где мы?
— На месте, Витюха, — ответил Гром, выбираясь на тротуар. — Точно, на месте.
С другой стороны дороги на Грома слепо таращились тёмные в этот ранний час витрины кротовского автосалона «Вектор»…
— Какого хера?! — злобно крикнул Свиридов, неохотно отстраняясь от Марины.
Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель робко просунулась зверская рожа Юрана, доверенного лица и советника Лешего.
— Извини, пахан! Но тут такое кино, блин! — просипел он.
— Ну заходи, раз припёрся! — буркнул Свиридов и, обращаясь к Марине, попросил: — Солнышко, принеси мне ещё сок, а этому уроду… — Леший оценивающе посмотрел на мешки под глазами Юрана, — …пивка, что ли, похолоднее!..
Когда секретарша ушла, Свиридов поморщился:
— Ну и прет от тебя! Опять обожрался вчера?
— Да… Нет… Хер с ним, пахан, дело не в этом!..
— Да?! А в чём?
— А в том… — Наклонившись к уху Свиридова, Юран торопливо заговорил: — Ты помнишь, в кодлане у Крота стукачок был? Гусь его погоняло! За чуйку, как дятел, стучал. Всем про всех!
— Не дыши на меня! — брезгливо отодвинулся Анатолий Владимирович. — Помню вроде! И что?
— Его нашли менты три часа назад в мусорном баке. В ста метрах от твоего дома. Видно, к нам шел, да перехватили его кротовские. Мудя ему отрезали и в рот засунули, чтобы, значит, не базарил помногу. — Юран тоненько захихикал и шумно отхлебнул ледяного пенистого «Гессера», принесённого Мариной. — Ух, лепота… Ну и вот! Кончить они его кончили, а обшмонать забыли. А может, помешал им кто. — Юран пожал плечами. — Короче, начали его в морге раздевать, а у него за подкладкой малява зашита… ну, записка то есть, — поправился Юран, зная, что Свиридов не любит фени. — А врач, тамошний потрошила, у меня на всякий случай прикормленный, ну и звякнул…
— Ты погоди, не гони! — осадил Юрана Свиридов. — Что в записке-то?
— А в записке… — Юран выдержал эффектную паузу. — А в записке сказано, где Крот свой общак держит!
— И где?!
— На продуктовой базе, в подвале, сразу за городом.
Леший пригубил сок, подумал, поморщился:
— Стремно что-то! Похоже на подставу! И потом, мы честные воры! Как же без «стрелки», без предъявы?!
— Вот именно, пахан! Мы — честные воры, а Крот, он беспределыцик ссученный, ментами дрюченный! Одно название, что авторитет! На бабках да на «быках» своих держался. На «воровское благо» лишь копейки кидал, как нищим. Только теперь он никто, фуфло! И людей у него нет! — продолжал, захлебываясь от волнения, Юран. — Братва передала, какой-то шизоид в одиночку весь его кодлан разнёс. Типа, маза у них не пошла, не поделили они там чего-то! Так что город-то, считай, без хозяина, а дела все налажены! Людей только своих посадить, и всё!