Ждан едва не рассмеялся такому спектаклю. Разлил остаток беленькой по стаканам и поставил бутылку к стопке тарелок. Бармен выдвинулся из-за стойки, подойдя к столу, принялся составлять пустую посуду на поднос.
— Этот баклан уже даже меня забодал, — прошипел он, меняя пепельницу. — Придушили бы его где-нить за баром. И вам спокойней, и всем приятно. Я б премиальные выписал.
Макар качнул головой.
— У человека есть право на ошибки. И должна быть возможность их исправить. Вот если три раза подряд ошибся, значит уже неисправим.
— И чё? — оторопел бармен.
Макар пожал плечами.
— Пока ничё… Сегодня он ошибся во второй раз.
Бармен снова покосился на Ждана.
— Слышь, Язычник, а твой хлопец не из этих, вегетарианских пацифистов-гринписовцев, которые перед тем как бифштекс сожрать шубы снимают?
— Не-е, — улыбнулся Ждан. — Просто он тоже язычник.
— Чё ж ты сразу не сказал? — хмыкнул Кабан, отваливая от стола. — Подождём до третьей ошибки…
Едва бармен удалился, к столику приблизился сталкер в потёртом камуфляже и с дёрганой хитрой физиономией. Спросив взглядом разрешения присесть, бухнулся на стул, оглянулся на зал и, подавшись к Ждану, торопливо заговорил.
— Когда на Арену пойдёте? Наши все на твоего молодого ставят.
Ждан двинул бровью.
— А они молодого спросили?
Сталкер осёкся, и так же заговорщицки обратился к Макару.
— Не желаешь размяться, браток? Кабан за арену щедро угощает. Выпивка обеим сторонам бесплатно. Победителю литр белой с собой.
Макар отодвинул кружку и сделал вид, что размышляет над предложением.
— На Арену? Своей разбитой мордой публику веселить? Нее, я лучше клоуном в цирк пойду. Там за это деньги платят, да и акробатки посисястее. А за бухло пусть кто-нибудь другой бодается.
Букмекер ещё раз оглянулся на зал.
— Ходят слухи, что есть ещё другая арена, всерьёз, с реальным оружием и за немалые деньги.
— Слыхал, — сморщился Ждан. — Но не видал ни разу. Ни я, ни те, кого знаю.
— А чё, на ту арену пошли бы?
— Не-а, не пошли. Приключений и в Зоне хватает. А убивать ради выгоды не наша тема.
— Ну, как знаете, — разочарованно протянул букмекер, отваливая к своему столу.
Усаживаясь к приятелям, вяло махнул рукой. Лица над столом окислились и потеряли к незнакомцам всякий интерес.
Бармен постоял в раздумье у музыкального центра и, выудив диск, развернулся к залу.
— Сёня у меня, ребята, лирическое настроение. Будем слушать раннего Ревяку и реанимировать в ваших грубых душонках светлые чувства…
Он вставил диск и, усевшись за стойкой, нажал на пульте пуск. Его умиротворённый взгляд остановился на струйке сигаретного дыма, и через мгновение из колонок полилось раздольное аккордеонное вступление.
Макар замер, узнав песню. Рука потянулась к груди, но он только провёл рукой по карману с фотографией и опустил ладонь на стол.
— Наша любимая песня… — хрипло проговорил Макар.
Ждан понимающе кивнул. Макар взял стакан и медленно, как воду, выпил всё до последней капли.
В баре воцарилась непривычная тишина, а на смену аккордеону уже звучал чистый сильный голос:
Думал птицей лететь над водой,
В зов проститься молиться о той,
Что сберегла крыла…
Когда отзвучал последний аккорд, Макар угрюмо посмотрел в глаза Ждану.
— Пойдем-ка спать. Раньше ляжем — раньше выйдем.
— И то верно, — согласился Ждан, поднимаясь.
В дверях встретился Академик, у которого, судя по лукавому взгляду, на сегодня была заготовлена особо занимательная тема. Заметив у центрального стола приглашающий взмах руки, Академик напустил на лицо серьёзности и с достоинством двинулся к предложенному месту. Макар со Жданом посторонились, уступая ему дорогу. Уже на лестнице услышали, как музыка стихла, и бар замер в предвкушении начала лекции…
18. Зона
Ворота Северного сектора Промзоны
Ночью прошёл дождь. Он прибил к земле обычный для этих мест туман, воздух был холоден и на удивление прозрачен. Под ногами чавкала размокшая смесь трухи и пыли, что годами копилась в выбоинах асфальта и трещинах бетонных дорожек.
У северо-восточных ворот посреди баррикады дымил костёр, вокруг которого пытались согреться озябшие за ночь «долговцы». Спиртное на дежурстве было категорически запрещено, и промокшие привратники с завистью косились на сухих и выспавшихся сталкеров.
Макар со Жданом, не сбавляя шага, протопали мимо, запоздало сообразив, что их вежливое «доброе утро» прозвучало в этой промозглой сырости как подколка.