Пока все было тщательно укрыто от посторонних взоров, дела Кальви шли блестяще. Но вот одна финансовая операция сорвалась. Следствие по делу масонской ложи «П-2» выявило его причастность к едва ли не самым крупным злоупотреблениям в сфере экономики. Почва стала уходить у него из-под ног. Кальви оказался в положении зверя, которого со всех сторон обложили охотники. В этой ситуации затравленный банкир, спасая себя, мог оказаться не в меру разговорчивым. Он стал опасным. От одной мысли, что мог Кальви рассказать следствию, закулисные правители и амбициозные святоши теряли сон и покой.
И Кальви не стало. Один венский финансист произнес слова, которые обошли всю мировую прессу.
— Слишком многим людям смерть Кальви принесла облегчение, — сказал он.
Один хорошо информированный итальянец, по свидетельству лондонской «Таймс», сделал не менее примечательное замечание:
— Когда Кальви умер, я уверен, по всей Италии было выпито немало бутылок шампанского.
Следует заметить, что в принципе такие заявления, которые делают «один венский финансист», «один хорошо информированный итальянец», вызывают настороженность. Анонимность порождает сомнение в достоверности. Однако в данном случае можно понять, почему оба предпочли не называть своих имен. Будучи уверенными в насильственной смерти Кальви, они прекрасно знают, какие длинные руки у тех, кто с ним расправился, и сочли за благо остаться в неизвестности.
Кальви без труда обходил законы государства, но ему не удалось выбраться из сети преступных связей и неумолимых канонов общества чистогана.
— Роберто Кальви, — заявил адвокат Джордж Бармен, — был убит изощренными уголовными преступниками, действовавшими по заказу. Знал Роберто Кальви, с кем дело имел. Да и сам был такой же. Его заместитель по правлению «Банко Амброзиано» Розоне твердо убежден, что это Кальви подослал к нему убийцу. В конце апреля 1982 года Розоне едва не стал жертвой террориста-мафиози. Бандит прострелил Розоне ногу, но второй выстрел сделать не успел — стражник банка оказался проворнее. До поры до времени вице-президент предпочитал помалкивать, но, узнав о смерти Кальви, поспешил обвинить его в организации покушения.
— У меня нет никаких сомнений, — заявил Розоне, — что убийцу подослал Кальви. Он знал, что мне известны его темные дела, и явно боялся разоблачения.
Прошло чуть менее трех лет, и миланский суд, рассматривавший дело 12 бывших руководителей и служащих «Банко Амброзиано», установил, что Розоне вместе со своими подручными незаконно переправил за границу десятки миллиардов лир. Суд приговорил Розоне к шести годам тюремного заключения. Так что попытка использовать покушение на него как алиби не удалась. Роберто Розоне в жульничестве не уступал Роберто Кальви. Пожалуй, единственное, в чем Кальви превзошел его, — это жестокость.
Кальви оставлял за собой кровавый след едва ли не до последних минут жизни. Вечером 17 июня душераздирающий крик заставил вздрогнуть всех служащих «Банко Амброзиано». Из окна зала заседаний президиума банка на четвертом этаже во внутренний двор выбросилась личная секретарша Роберто Кальви — Тереза Грациелла Корочер. На письменном столе в приемной нашли оставленную ею записку, написанную красными чернилами: «Какой позор! Пусть будет проклят тот, кто причинил нам столько бед!»
Еще за два месяца до бегства Кальви отправил семью за границу. Жена и сын выехали в Соединенные Штаты Америки, а дочь Анна ждала дальнейших указаний в Швейцарии.
Кальви чувствовал за своей спиной дыхание преследователей. Даже «липовый» паспорт, который он получил от итальянских секретных служб (деталь весьма пикантная), не гарантировал спокойствия. Поэтому он петлял как заяц. Из Венеции вылетел в западногерманский Клагенфурт, оттуда направился в Швейцарию, в Цюрих, и лишь потом перебрался в Лондон.
Роберто Кальви, будучи уже в бегах, несколько раз звонил жене, а с дочерью разговаривал ежедневно. Последний раз это было 17 июня, когда оставшийся отрезок жизни измерялся считанными часами.
— Все будет хорошо, — уверял Кальви. Трудно представить, что под хорошим исходом он подразумевал смерть.
Когда английские власти пригласили обосновавшуюся в США вдову банкира Клару Кальви прибыть в Лондон для опознания трупа, она ответила решительным отказом.