«Что же мне сказать Вике? – судорожно соображал Женя. – С чего начать разговор?»
Неподалеку от него остановилась машина, из нее вылезла, очевидно, подзадержавшаяся в гостях парочка. Мужчина курил, и Лохнесс вдруг неожиданно для себя попросил у него сигарету. Тот угостил, щелкнул зажигалкой, поздравил с Рождеством и вместе со спутницей скрылся в соседнем подъезде.
Курение не доставило никакого удовольствия. Отвыкший от табака Женя закашлялся и с отвращением почувствовал, как едкий дым вползает в легкие. Решительно выбросил сигарету и толкнул дверь Викиного подъезда.
Домофон в подъезде был сломан, дверь покорно открылась. Лифт стоял внизу, как будто ждал его. Лохнесс нажал на обугленную кнопку с цифрой «3» – и только тут подумал, что в руках у него ничего нет: ни подарка, ни торта, ни цветов… Собственно, и денег-то у него не было. Все, что было, он запихнул в карман тому бородатому с сигарой, который и не догадался, что его пассажир стремился навстречу смерти. Но передумал.
– А, была не была!
На третьем этаже Лохнесс свернул направо, нашел нужную ему квартиру, нажал на кнопку звонка и напряженно прислушался. Судя по звукам, в доме не спали, там были слышны голоса, звук работающего телевизора. Но и впускать его не торопились. Через несколько секунд, показавшихся ему вечностью, Женя услышал шорох в коридоре и приближающиеся шаги. Дверь ему открыл полноватый молодой человек, чем-то похожий на Вику, среднего роста, с вьющимися русыми волосами, рассыпанными по плечам. Крутилину показалось, что он уже где-то его видел.
– Что вы хотели? – спросил молодой человек довольно вежливо, но лицо его было очень грустным.
– Извините, что так поздно. А Вику можно?
Степан, а это был он, выразительно посмотрел на свои часы, потом вздохнул и пропустил Крутилина внутрь. У того сердце ухнуло вниз – парень! Это ее?
– Подождите секунду, – сказал тем временем блондин и скрылся за дверью одной из комнат.
Крутилин стал жадно осматриваться, пытаясь по окружающей обстановке сделать выводы. Его взгляд сразу выхватил мужские куртки, пальто, висевшие на вешалке в тесной прихожей. Обувь явно не Викиного размера и фасона громоздилась в углу. Причем среди мужских вещей встречались два непохожих размера. Похоже, что в доме не один мужик, а минимум два. Гости? Сомнительно, вещи разных сезонов… Блин, да ведь этот парень – ее брат! Как же он сразу не догадался, ведь тот так похож на Вику!
– Точно, это брат… – пробормотал Женя. – Но где же я его видел?
Наконец послышались легкие шаги, одна из дверей вновь открылась, и Крутилин увидел шаркающую ему навстречу Вику в домашнем халате и тапочках. Вид у нее был заспанный и удивленный, а когда она увидела Евгения, ее красивые серые глаза округлились.
– Евгений Александрович! Что вы тут делаете? – спросила она, крайне пораженная.
Вид Лохнесса на пороге ее квартиры был для нее равносилен появлению четырехглавого дракона.
Потом она более-менее освоилась и тут же уточнила:
– С вами все в порядке? Что-то случилось?
– Вика… – сбивчиво начал Крутилин, – пожалуй, что да… То есть нет… С тобой можно поговорить? Наедине, – добавил он, глядя на ее брата, высунувшегося из комнаты.
Вика перехватила его взгляд, ощутила запах спиртного, заполнивший всю прихожую, схватила Лохнесса за лацканы пальто и проговорила тихо и быстро:
– Ни о чем не спрашивайте. Ничего не говорите. Идем.
Три шага по коридору – и они в ее комнате. Щелкнул замок.
Он нелепо стянул пальто, опустился на стоявший рядом стул и оглядел комнату. Это была обычная девичья спаленка, уютная, но несколько чопорная. В углу стоял диван с брошенным на нем женским журналом, на стенах картинки – копии известных полотен, в углу огромный старинный шкаф, битком набитый книгами, на тумбочке приятно светит старомодная настольная лампа.
– Антиквариатом увлекаешься? – спросил он, потому что не знал, как перейти к главному и объяснить свой неожиданный визит.
– Это от бабушки осталось… Она умерла тринадцать лет назад. А мама – шесть.
– А отец?
– Они с мамой давно развелись.
– Извини, я не хотел причинить тебе боль.
– Да ничего. Это все было давно, и я уже свыклась с этой болью. И уже привыкла жить одна. Ну, то есть не одна, с братом, – поправилась она. – А как вы меня нашли?
– Не знаю, честно говоря. Пожалуй, можно сказать, что ноги сам привели…
Вика вдруг спохватилась и вскочила со стула:
– Вам сделать чаю? Вы, наверное, замерзли…
– Да, хорошо бы было. Ты не смотри, что от меня спиртным разит, оно что-то все выветрилось и не согревает, – виновато улыбнулся Крутилин.
Вика исчезла. Он продолжил изучать жилище девушки. Отметил неновый компьютер на письменном столе, несколько украшений и плюшевых игрушек, советского вида трюмо, новенький трехтомник английского издания Толкиена на прикроватном столике.
Достатком тут не пахло, но было очень мило и уютно, как будто он попал в родной, давно забытый дом.
Как решиться сказать ей, зачем пришел? Она удивлена, смущена и из приличий принимает его, но, может быть, он ошибся, ничего, кроме вежливости и благодарности, ею не движет? Похоже, он сошел с ума. С чего он решил, что вообще кому-то нужен? Тем более без копейки денег. Он всегда был уверен, что его преданная секретарша влюблена в него без памяти, но откуда он это взял? А что, если это неправда?
Она вернулась, неся полный поднос. Кроме чая, тут были еще и колбаса, и вазочки с салатами, и холодное мясо, и конфеты, и пара больших кусков торта.
– Кушайте. – Вика торопливо освободила место на столе, убрав бумаги и клавиатуру.
Крутилин даже не предполагал, что настолько голоден. Он накинулся на еду, а девушка только смотрела на него и грустно улыбалась.
– Вика, – произнес он наконец, – ты, наверное, удивилась, что я пришел к тебе так неожиданно, в такой час. Но мне нужно задать тебе один вопрос. Понимаю, что жутко несвоевременно это делаю, все-таки сегодня семейный праздник, Рождество… А я без цветов и без подарка, вот так…
– Господи, да какое это имеет значение! – пылко воскликнула она.
Он взглянул наконец ей в глаза и решился:
– Вика, я ушел от жены. Точнее, это она… В общем, неважно. Важно то, что я здесь. И твое право принять меня или нет.
И снова отвел взгляд.
Вика молчала так долго, что он забеспокоился.
– Что скажешь? – Он поднял глаза и увидел, что она плачет, по щекам катятся две крупных, как горошины, слезы.
– А я уж думала, что этого никогда не произойдет… – прошептала она.
Тогда он встал и шагнул к ней.
В огромной вселенной – миллионы, миллиарды звезд и планет. И на одной из этих планет, на окраине города, в старом обшарпанном доме, на третьем этаже, в одной из комнат малогабаритной двушки, друг против друга стояли два человека. Он и Она. И не было во всей вселенной более близких, более счастливых людей…
Они не замечали вокруг ничего: ни этих тесных стен, ни посторонних звуков, ни убогости обстановки.
Они любили друг друга, открывая для себя целый мир, целую вселенную.
– Как мне хорошо с тобой, господи, как мне хорошо с тобой, – он гладил ее грудь, живот, бедра. И каждый миллиметр ее кожи отзывался на его прикосновения.
– Я люблю тебя, я так давно люблю тебя, – Вика взяла его ладонь и прижала к своим губам.
– Прости меня…
– За что?
– За то, что я был рядом – и так далеко.
– Но ведь твоя жена…
Напоминание о жене не причинило ему боль. Он вдруг понял, что жизни, той жизни, которую он оставил за дверью Викиной квартиры, для него уже нет. Она сползла с него, как содранная кожа.