– Как тебя зовут? – серьёзно спросил тот.
– Лука. Лука Банник.
Капитан достал из кармана записную книжку, снял колпачок
с синей прозрачной авторучки, приготовился записывать.
– Диктуй.
– Что диктовать? – не понял Лука.
– Полное имя, год рождения, адрес прописки, место работы,
– полицейский присмотрелся к облику Банника, оценивая воз-
раст, – до пенсии.
Лука продиктовал.
– Кого знаешь в деревне? – пряча блокнот, спросил капитан.
– Никого. С тобой, вот, познакомился. Ну, не считая
продавщицу.
– О чем с ней говорили?
- 8 -
– Только о продуктах. Ты тут шпионов ловишь?
Участковый пропустил «шпионов» мимо ушей, минуту поду-
мал и снова спросил:
– А Ефрем?
– Такого не знаю.
– Олег Ефремов. Под столбом говорили.
– Обычный болтун. Ермак у него счастье украл.
– Понятно. Я – Николай Хорсин. Заходи, если что…
* * *
Каждый погожий день на площади девочки играли в клас-
сики. Запылённые сандалики старательно топтали асфальт в
выполненных мелом квадратах, линии которых в своё время
прочертили ещё их бабушки, и старательно обновляли всё новые
и новые поколения на протяжении долгих десятилетий. Даже
суровые сибирские зимы не могли уничтожить эти квадраты: к
очередной весне их наводили вновь.
За прошедшие при новой власти два десятилетия в политиче-
ской жизни деревни было только одно значимое изменение – над
сельским советом сменился флаг. Но полной заменой это назвать
было нельзя, так как бессменный глава сельской общины Нико-
лай Кривонос, за неимением нового триколора, просто пришил
к красному советскому знамени синюю и белую полосы.
В остальном Малые Корюки жили, как двадцать, тридцать,
сорок и даже пятьдесят лет назад. Благополучные годы сме-
нялись засухами и лесными пожарами. Время от времени
приходили похоронки с очередной войны. Женщины рожали
стране новых граждан в более или менее равной пропорции к
возрастанию числа могил на деревенском кладбище.
Крестьяне работали в колхозе имени Калинина, и приняли за
обычную смену названий его замену агрофирмой «Рассвет».
С началом сезона охоты мужики дружно «хворали», и отправ-
лялись в лес добывать мясо и пушнину.
Единственный доступный местным телевизорам канал «Про-
мысел» всё так же передавал сводки с полей и ферм, которые в
- 9 -
Малых Корюках привычно не смотрели, ожидая кинофильмов и
юмористических передач.
Как везде, в деревне использовались денежные знаки, но самой
главной неизменной чертой характеров жителей Малых Корюк
было то, что ни один из них, никогда, ни при каких обстоятель-
ствах не мечтал стать миллионером.
Возле каждого двора в деревне находился старательно ухо-
женный огород, благодаря которому время имело свои чёткие
границы, и определяло порядок желаний: никто из жителей
Малых Корюк не ел свежие огурцы в феврале месяце.
И вот, за три года до прихода Банника, в деревне появилась
мобильная связь. С ней начались перемены.
* * *
Видимо, для ощущения уюта требуется наружный диском-
форт. После знакомства с участковым, впервые за прошедшие
три месяца отшельничества, при виде землянки на Луку пахнуло
домом. Приветливо качала лапами веток пятиствольная сосна
неподалёку от изгороди. Весело урчал ручей, бегущий от камня
к озеру. У входа в землянку успела образоваться чуть заметная
тропинка, которая знаменовала обжитость двора. Заменяющее
скамью бревно отполировалось в верхней его части.
Из леса появилась огромная лохматая собака с чуть замет-
ными признаками предков из кавказских овчарок и, может быть,
волков. Она угрюмо пошла на Луку, остановилась в нескольких
метрах от него. Взгляд собаки был тяжёлым.
– Тебе бы демонстрации разгонять, – улыбнулся Банник,
невозмутимо прошёл мимо собаки, лишь мимоходом погладил
её по голове, и скрылся в землянке.
Собака стояла неподвижно. Лука крикнул:
– Так и будешь стоять? Иди сюда.
Собака медленно развернулась, переваливаясь с лапы на лапу,
вошла и, не глядя по сторонам, легла у ножки стола, за которым
сидел Банник, положила голову на передние лапы. Лука отло-
мил полбуханки хлеба, протянул ей. Реакция была мгновенной:
- 10 -
грозно щёлкнули жёлтые зубы, хлеб в мановение ока исчез в
пасти.
– Эге, дружок, да с тобой недолго и без руки остаться, – под-
нял заднюю лапу собаки, чтобы проверить какого она пола.
– Значит так: тебя зовут Мухтар. Пищу будешь добывать себе
сам, лес большой. Гадить, ходи за изгородь, чем дальше, тем
лучше. Пока я с тобой разговариваю – это нормально. Начнёшь
отвечать – оба поймём, что мне пора к психиатру, так что лучше
молчи. Спим по очереди.
Не отрывая головы от лап, Мухтар поднял на него взгляд.
– Шучу. Спим, когда кому вздумается. К счастью, охранять
нам нечего.
Утром Лука с Мухтаром выяснили, кто в доме главный. Встре-
тившись с псом взглядом, человек долго смотрел ему в глаза.
Наконец Мухтар не выдержал, и виновато опустил голову.
– Вот так. И запомни: венец природы тут – я!
Пёс лениво зевнул.
* * *
Все началось с Лавра. За месяц до развода с последней женой, в
первую неделю Великого поста Банник во сне стоял возле гроба
неизвестного ему митрополита по имени Лавр. Вокруг были
люди в одеждах священников разных чинов и сословий право-
славной церковной иерархии. Сон был очень явным.
Проснувшись, Лука потянулся, и сказал жене:
– Не поверишь, такое видел.… К чему снятся похороны попа
и, вообще, – священники?
– Попы? Кто их знает.… Думаю, не к добру.
– Ну а покойники?
– Живыми – к перемене погоды. Оживающими – к оживле-
нию какого–нибудь замершего дела. Церковь – к испытаниям,
попы – не знаю к чему. Не ешь на ночь тяжёлую пищу.
После утренних процедур Банник включил телевизор, и
сразу услышал сообщение: – «Сегодня ночью на восемьдесят
- 11 -
первом году жизни отошёл ко Господу Первоиерарх Российской
Православной Церкви Заграницей Высокопреосвященней-