— А почему тут так много покойников?
— Ты что, не видишь призраков?
Бяньфу напрягся. То, что он принимал за тени, подлинно оказалось призраками, скользившими сквозь колонны сталактитов и сталагмитов, чей шепот эхом отдавался в глубине пещеры. Голодные духи, вечно жаждущие поживы, теперь тянули свои костлявые руки к живым, словно лозы плюща, обвивающие древние руины. Юань вздрогнул. Да, он всегда боялся призраков. Сейчас они подступали и влажными полупрозрачными телами заволакивали нос, рот, глаза. Юань почувствовал, что задыхается, но тут его запястье сжала рука Цзиньчана.
— Возьми. — В ладони Бяньфу оказался киноварный шарик. Удивительно, но призраки живо отпрянули от него. Стало легче дышать.
— Идём быстрее, тут опасно. Не наступай на змей!
— Чёрт, их почти не видно!
— Не зевай!
Грот наконец закончился, они снова вышли в древний зал, на этот раз с мощными гранитными колоннами. В центре зала, на каменном круге, вделанном в пол, валялась россыпь цветных камней. Бяньфу несколько минут издалека разглядывал их, потом поинтересовался у Цзиньчана, что это такое.
— Драгоценные камни, разумеется, — хмыкнул Цзиньчан, — тёмно-красный — рубин, синий — сапфир, зеленые — изумруды, а прозрачные — это алмазы.
— А почему они лежат здесь?
— Очень правильный вопрос, — кивнул Золотая Цикада. — Каждый такой камень — сокровище баснословной цены, а валяется, как булыжник при дороге. С чего бы? А ну-ка, видишь вон тот валун в углу? Давай покатим его в сторону этих камней.
— Но он их передавит!
— Если это подлинные камни, то не передавит, а если подделки, то о чём жалеть? Двинули!
Круглый валун покатился к кругу, и как только достиг первого камня, произошло невероятное: днище провалилось вниз по оси вместе с камнями. Пораженный Юань сунулся вниз и отпрянул: в нос ударил зловонный трупный дух, а всё дно оказалось усеяно человеческими костями и черепами. При этом круг, только что перевернувшийся, снова стал на место. Камни тоже, точно приклеенные, снова лежали сверху неподвижной россыпью.
— Ничего не пойму. Это что, проверка на жадность? — почесал в затылке Цзиньчан. — Я думал, ловушки, словно спящие драконы, дремлют здесь в засаде на каждом шагу. А тут какая-то чушь. Разве это испытание?
— Какая вонь! У меня виски сжимает как обручем, — пожаловался Бяньфу. — Да, забери это шарик. Странный он какой-то… И пошли скорее отсюда.
— Не торопись. Дальше будет хуже.
— Откуда ты знаешь?
— Ло Чжоу же сказал про волков на погосте. Кладбище вон там, на спуске. Отсюда видно. И запомни, я ненавижу этих тварей. Близко ко мне в бою не подходи. Ло сказал, что их сорок. По два десятка на брата.
Волков они увидели издали: их глаза — фосфоресцирующие искры, словно угольки ада, тлели в ожидании. И битва началась не с рыка, а с молчания, застывшего в воздухе. Волки не стали окружать их, но пошли вниз серой лавиной.
Два силуэта застыли перед ощетинившейся стеной клыков и ярости. Лезвия сверкнули в тумане, словно осколки луны, упавшие на землю. Серые тени, сотканные из голода и злобы, жаждали крови, их вой звучал погребальной песнью. Цзиньчан взмахнул мечом, и клинок, словно молния, рассек воздух, оставив за собой лишь призрачный след. Его движения, изящные и смертоносные, пугали и завораживали. Бяньфу тоже отражал натиск волчьей стаи, и между могильными плитами битва разгорелась, словно адское пламя, танец жизни и смерти под аккомпанемент волчьего воя и звона стали.
Не все волки были убиты. Почуяв запах железа и крови собратьев, десяток волков отступили за кусты, окружавшие ветхие надгробия. Цзиньчан, оживленный, с сияющими глазами, тяжело дышал, но улыбался.
— Ну вот, это хоть на что-то похоже, — он освежевал одного из самых крупных волков. — Захвачу с собой пару шкур, мех-то отличный.
Бяньфу был расстроен.
— Пара этих тварей вдрызг порвала мне штаны! Что теперь делать?
— Не горюй, я дам тебе свои запасные. Они в общежитии.
— Сказал тоже! А отсюда я как выйду и людям на глаза покажусь? Мне нужны штаны.
— Об этом пока не думай. Надо держать ухо востро. Нам остались ещё два испытания, потом надо выйти к Золотым воротам. Интересно, что там будет?
Но судя по лицу Юаня, его это совершенно не интересовало.