Голос её, лишенный и тени кокетства, не выражал недовольства, но, если вдуматься, он вообще ничего не выражал, кроме усталости и вялого безразличия. Цзиньчан склонил голову в лёгком поклоне.
— Ло Чжоу сказал мне, что вы не можете вспомнить какое-то важное обстоятельство, касающееся убийства?
— Не обстоятельство, просто я вдруг что-то поняла, точнее, начала понимать, и тут же всё исчезло, — с видимым сожалением ответила девица. — У меня такое бывает…
Цзиньчан молча смотрел на красавицу. Почему его влечет к ней? В мерцающем свете вечерних фонарей ее лицо казалось неземным, словно она сошла со старинного свитка. Глаза — два темных омута, полных тайн и обещаний. Губы — изогнутый лук, готовый выстрелить стрелой поцелуя. Все в ней дышало утонченностью и изяществом и он, лишенный романтических иллюзий, вдруг почувствовал себя мальчишкой, впервые увидевшим волшебный цветок. Что это — мимолетное увлечение? Но у него никогда их не было. Или предвестие чего-то большего? Может быть, это всего лишь игра света и тени? Но Цзиньчан не мог отвести от нее взгляда, словно зачарованный. Он чувствовал, что его встреча с этой девушкой, столь непохожей на тех, кого он постоянно видел в доме и в академии, нечто большее, чем случайность. И каким бы ни был исход, он готов был принять его с достоинством.
Аромат цветущей сливы, исходивший от нее, дурманил разум сильнее вина. Он чувствовал себя беспомощным перед этой девушкой. Он просто хотел быть рядом с ней и чувствовать тепло её присутствия. Сердце, доселе молчавшее, бешено билось в груди. Ван Шанси всегда твердил, что воин не должен искать любви, она отвлекает от долга. Но разве можно противиться судьбе? Разве можно остановить течение реки?
Луна, поднявшаяся над крышами пагод, казалась безмолвным свидетелем его душевных терзаний. Он стоял, не решаясь приблизиться.
Красавица Ши тоже молча смотрела на Цзиньчана. Её влекло к этому молчаливому красавцу, но внешне ничего не проявлялось. Она умела скрывать свои чувства. Она смотрела на него, изучала каждый изгиб его лица, каждую линию, пролегавшую на загорелой коже. Тишина звенела, наполненная невысказанными желаниями и тайными надеждами. У ограды шелестели листья бамбука, словно вторя её внутреннему смятению. Но она знала, что никогда не скажет ему слов любви. Не скажет первой. Гордость, воспитание, предрассудки — все это сплеталось в тугой узел, не позволяя открыться.
Она молчала, не в силах произнести то, что терзало ее душу. Боялась отвержения, боялась показаться слабой, боялась потерять себя. Но больше всего она боялась признаться самой себе в том, что этот юнец ей небезразличен.
Внезапно Цзиньчан нарушил молчание, произнеся её имя почти неслышным шепотом. «Ши…» Это было не вопросом, а скорее признанием. В её глазах мелькнула искра удивления, а затем — чего-то большего. Он почувствовал, как его рука невольно тянется к ней, желая коснуться её, ощутить тепло кожи. Но он вовремя остановился. Однако, в этом коротком мгновении, когда их взгляды были сплетены воедино, он понял — их встреча была предначертана судьбой.
И он должен сделать все, чтобы судьба была благосклонна к ним.
В темноте раздалось эхо чьих-то осторожных шагов.
— Боги, какой аромат… Я, как лисица, шла по запаху, струящемуся по ветру, и он привёл меня прямо к трапезе…
Услышав звучный женский голос, с кухни выглянул Бяньфу. Он не ошибся. Во дворе резиденции в свете фонарей показалась красавица Мао Лисинь. Лисинь обожала пирожки, и особенно ей нравились те, что жарил Бяньфу — с мясом и овощами.
— Я видела твоего дорогого папочку, — походя сообщила она Ши, — смерил меня таким злобным взглядом, думала, укусит, ей-богу. Бяньфу, дорогой! — в голосе её заструился мёд, стекавший в сливовое вино. — А пирожки остались?
Глава 19. Стратагема 借屍還魂. Позаимствуй труп, чтобы вернуть душу
Когда можешь действовать для себя,
не давай себя использовать.
Когда не можешь ничего поделать,
старайся чем-нибудь воспользоваться.
Бяньфу кивнул и поспешно принёс пирожки. Девица, сев и отложив меч, пристроила поднос на коленях и начала с лисьей жадностью уписывать пирожки один за другим, жмурясь от удовольствия и болтая ногами.
— Слыхали новости? Чжэнь Чанлэ забрали домой…
— Знаем… — отмахнулась Ши. — Об этом давным-давно всем известно.
— Ну а про то, что её чуть не убили, слышали?
— Что!? — Цзиньчан вмиг оказался рядом с Лисинь. — Когда?
— Вчера вечером. Мой братец Мао пошёл к оружейнику заказать новые ножны, и тут видит, идут Чжэнь Цинлэ и тетка её Мулянь. Хорошо, что не одни шли, а с охранником. И тут на них с навеса лавки снадобий скатывается и падает бревно! Охранник кинулся, и протолкнул молодую госпожу вперед, а сам умудрился бревно отпихнуть. Не робкого десятка ловкий малый. А братец сказал, что видел на втором этаже лавки человека в чёрном ханьфу и в чёрном путоу. Тот бревно ногой столкнул да по перилам на соседнюю крышу проскочил.