— Ты с ума сошел? Что я могу расследовать? И с чего ты взял…Или ты думаешь о мести убийцы?
— Я много о чём думаю, но сейчас хочу разобраться в том, что надо было понять давным-давно. Баоцан. Он веками хранился в вашей семье. Открыть его смог я. Мы дальние родственники, и почему-то не можем сражаться друг с другом, однако уменьшаем вес любого предмета вдвое, едва беремся за него. Разве это не странно?
— Странно, я всегда так думал. И тогда в пещере этот шарик мне здорово мозги перевернул…
— Я медитировал с одним шариком и с двумя, но мне не приходило в голову попробовать сделать это вдвоём.
Бяньфу только пожал плечами.
— Давай, но я не особо склонен к медитации.
— Неважно. Садись на циновку.
Цзиньчан вынул шарики из шкатулки, заставил Бяньфу взять их, и начать думать о преступлении. Сам сел напротив, соединил свои ладони с руками Бяньфу и погрузился в медитацию. Свет свечи медленно угасал в его сознании. Тепло Цзиньчана потекло по венам Бяньфу. Шарики в его руках, гладкие и прохладные, словно капли росы на рассвете, начали пульсировать в унисон с его учащенным сердцебиением. Он закрыл глаза, позволяя разуму скользить по лабиринтам воспоминаний, отыскивая ту тонкую нить, что связывала его с преступлением. Перед внутренним взором Бяньфу всплывали обрывки образов: темная пещера, силуэт в плаще, отблеск луны на стальном клинке. Он пытался ухватиться за детали, зафиксировать ускользающие фрагменты, но они рассыпались, словно песок сквозь пальцы. Но дыхание Цзиньчана, ровное и спокойное, словно шум прибоя, помогало ему сосредоточиться, отбросить лишнее, отделить зерна правды от плевел лжи. Внезапно, в глубине сознания, вспыхнул яркий свет. Бяньфу увидел лицо девушки, довольное и счастливое. Шарики в Бяньфу руках нагрелись. Цзиньчан открыл глаза.
— Ты что-то видел?
— Прости, но я, правда, этого не умею. Я видел Сюань Янцин на лекции. Она читала стихи. Очень радостная. Рядом была Чжэнь Чанлэ, — Бяньфу виновато вздохнул.
— Чжэнь Чанлэ? Черт возьми, а ведь убийца покушался и на неё! Так, садись снова и прикажи мыслям уйти в эту сцену. Ты должен запомнить каждое слово, сказанное там.
— Подожди! — взмолился Бяньфу. — У меня и так голова кругом идёт и в висках колет. Почему ты сам не можешь войти туда? А я подержу твои руки.
Цзиньчан растерялся. А, в самом деле, ему будет куда проще погрузиться в медитацию.
— Хорошо, давай.
Свет померк в глазах Цзиньчана, он ощутил себя невесомым, точно осенний лист на ветру, потом перед ним открылась стена, затем полукруглая аудитория. На возвышении стоял декан факультета словесности Линь Цзинсун. В распахнутое окно лился дневной свет, и струился легкий осенний ветерок, размахивающий полами халата и рукавами профессора. Сюань и Чжэнь сидели в первом ряду. Профессор витийствовал.
— Запомните, «увлажненный рукав» — образ слёз, отираемых рукавом. Узкий рукав — символ бедности. Чёрные рукава — образ монаха. Ветер, дующий в рукава — постоянный образ в песнях странствий. И наконец, любовный образ «рукава изголовья», потому что на ложе под голову клали рукава. Кто приведёт примеры?
Девушка из третьего ряда процитировала:
— Остановить коня,
Рукава отряхнуть бы…
Приюта нигде не найдёшь.
На всей равнине Бай Ню
Снежный вечер…
— Прекрасно, Линь Мэй. Кто ещё?
— Много ль проку в слезах,
что бисерной россыпью капель
увлажняют рукав?
Гоню печальные мысли.
Любуюсь полной луной, — проговорила девица с четвертого ряда, терявшаяся в тени.
Неожиданно подняла руку и Сюань.
— Как будто аромат душистой сливы
Мне сохранили эти рукава,
Лишь аромат…
Но не вернется тот,
Кого люблю, о ком тоскую…
— Молодец, Сюань, у тебя хорошо получается. Думаю, на будущий год ты войдешь в Общество поэтов Сиреневой Беседки…
В глазах Цзиньчана просветлело. Он снова оказался в комнате и задумался. Общество поэтов Сиреневой Беседки? Цзиньчан с Бяньфу были там однажды. Стихи лились рекой, как слезы разочарованного чиновника, не получившего повышения, а поэты соревновались в метафорах, словно павлины, меряющиеся хвостами перед кучей ослепленных куриц. Поэты обсуждали тонкости спектра лунного света и оттенки увядающих хризантем, и под конец Бяньфу пришлось здорово пихнуть его в бок, чтобы разбудить…
______________________
[1] Дань- 50 кг
Глава 22. Стратагема 李代桃僵. Пожертвуй сливой, чтобы спасти персик
Если не обойтись без потерь.