– Не смей разговаривать со мной в таком тоне! Ты ведешь себя, как агрессивный зомби! Настолько устал от общества самого себя?
Хостес очень долго орала на Повара, высказывая ему, все, что думает о его личности, способностях, кулинарных экспериментах, социальных навыках и его скептических настроениях в начале. Даже всегда спокойная Певица, услышав крики, вмешалась в ссору, причем затронула и тему алкоголя.
Офик сидела на полу, прижимая к себе коленки, и чувствовала обиду и злость, что все так происходит. Они столько времени уже вместе и никогда так не ссорились. Они ругались, спорили, ворчали друг на друга, но всегда были семьей, а сейчас…
Никогда не было сказано столько обидных несправедливых слов. Изоляция накладывала свои отпечатки.
Все резко замолчали, когда из кухни начало отвратительно нести.
– Что за…? – Повар метнулся к своим котлам, но тут же вернулся обратно, зажимая нос и рот.
На его бледном лице читался ужас.
– В чем дело? – обеспокоенно спросила Хостес.
– А ты посмотри! – воскликнул Повар и потащил ее на кухню.
Певица и Офик включили вентиляцию и фильтры на максимум, чтобы запах исчез, но на улицу ничего не вырвалось. В глазах начинало слезиться, нос щипало.
В котле, в котором мариновалась доставка, образовалась отвратительная пузырящаяся масса, которая начала трещать. Запах усиливался. Повар и Хостес быстро освободили один из холодильников, и вместе затолкали в него котел.
Вентиляция постепенно очистила воздух и дышать стало проще.
– Я все проверял, доставка свежая: мужская особь, тридцать пять лет, патологий нет, вырос в деревне, – Повар нервно протирал стол пока Хостес изучала документы. – Две недели выдержки. Он не мог быть заражен. Там у них еще какой-то штамм?
– Не знаю, – Хостес покачала головой. – А что с остальными частями?
Все, что было вне котла, не испортилось и выглядело свежим.
Представители Совета в защитных костюмах приехали через полчаса. Они забрали котел, остатки, собрали образцы воздуха и фильтры. Так же всем велели сдать тесты и пройти дезинфекцию. Никто не смел возражать.
Вчетвером сидели на диване и молчали, погруженные в свои мысли. Страшно было озвучить любую из них, словно она могла стать материальной. О ссоре никто не вспоминал. Повар вздыхал и смотрел на нож. Бар закрыли даже для работы через сайт, пока все не будет проверено.
– Зачем я вообще ожила после смерти? – убито произнесла Офик и ушла в свою комнату.
Ничего не хотелось. Казалось, что эта напасть никогда не закончится, что они так и будут жить за закрытыми дверьми, а ссор станет больше. Смысл терялся, когда забрали любимое дело, а других просто не было. Наверное, Повар прав.
Хостес посмотрела на уходящую Офик, но не пошла за ней. Она устала, не могла все время всех поддерживать. Хотелось уйти, хотя бы прогуляться, но нельзя. Хостес взглянула в сторону бара и вздохнула.
– Не стоит, – сказала Певица. – Будет только хуже.
Она давно починила всю аппаратуру, наладила систему вентиляции, и сейчас не знала, чем заняться. В тайне от всех ругалась в интернете с мракобесами или, наоборот, нагоняла теорий заговора, причем как на зомбячих сайтах, так и на человеческих. Питалась токсичностью и не понимала, почему все так плохо. Чипирование! Излучение! Кричали о якобы неизвестных компонентах в вакцине, а сами бежали скупать фуфломицины с кучей побочек или антибиотики, тем самым наращивая резистентность бактерий.
Зомби тоже не отставали. Это в баре все спокойно, даже недовольства и недоверия Повара были детским лепетом по сравнению с тем, с чем сталкивался Совет. Певица читала статьи, новости, чувствовала настроения населения. Все это будет длиться бесконечно долго, не прекратится само пока люди и зомби не возьмутся за голову.
Певица молча встала и пошла к себе. Копание в сплетнях и научных статьях колыхали утерянную память. Сейчас это было лучшим способом отвлечься от проблем. Певица что-то чувствовала, но не могла остановиться, хотела дойти до истины. Остальные ничего не замечали, занятые своими делами. Это даже к лучшему.
Повар посмотрел на оставшуюся Хостес.
– Ты правда жалеешь, что я два года назад присоединилась к вам? – спросила она, глядя в пол.
– Нет, – ответил Повар, отворачиваясь.
Ему нечего было сказать, так как он не понимал себя. Они все его бесят, постоянно, особенно, когда лезут в его дела. Но он знал, что не сможет жить в одиночестве, озвереет и окончательно сойдет с ума. Они влияли на него. Но что полезного он им дал? И Офик… Повар сам не ожидал, что наорет на нее. Думал просто привычно выгнать ее. Зачем она заговорила про патрулирование?