— Нет. — Хвостатый ефрейтор совсем увял. — Оно у вас священное. Пока не увижу или не дотронусь, не ощущаю. Зато ожоги от касаний до сих пор болят.
Черт показал руки, но люди не распознали впотьмах волдырей на розовых ладошках и подпалин на шерсти.
— Да, ты здорово тогда схватился и орал, как ошпаренный, — припомнил Коля.
— Всё, кончайте болтать. Аршкопф, вольно. А мы с тобой, Лавочкин, будем готовиться к ночевке. Только отъедем подальше. Я так понимаю, кобель исчез. А он вряд ли маг. Стало быть, тут нехорошо, нечисто тут.
Луна, прикрытая легкой пеленой облаков, немного освещала тракт. Проболтавшись в повозке еще полчаса, путники свернули с дороги и разбили лагерь за огромным валуном.
Место было удачным. Рядом оказался пруд, вокруг нашлось много сушняка. Костер получился добротный.
Распрягли кобылку, напоили, привязали пастись. Спать решили в телеге. Съели по цыпленку, выпили пива (теперь Лавочкин имел право на употребление этого живительного напитка) и улеглись, укрывшись сворованными у Гюнтера с Петероникой одеялами.
— Павел Иванович, — сказал солдат. — У меня есть предложения по защите от убийц.
— Завтра, рядовой. Отбой. — Дубовых зевнул. Спалось превосходно.
Побудка была внезапной, словно смерть от упавшего метеорита.
— Попались, голубчики! — протянул громкий мужской голос. — И не совестно вам, а?
Прапорщик и солдат подскочили.
Телегу окружили четыре человека на вороных лошадях. Люди были облачены в доспехи и вооружены,
Коля вдруг понял, что он слишком молод и хорош, чтобы умереть.
Палваныч пришел примерно к аналогичной мысли.
Сражаться было положительно нечем.
Глава 7.
Разрушение стереотипа, или Побег отморозка
Существуют различные точки зрения на то, с какой скоростью распространяется слава. Некоторые наблюдатели полагают, что дурная слава разлетается быстрее доброй. Другие возражают, дескать, качество славы не оказывает влияния на ее скорость…
Примечательно, что никто из экспертов не отдает предпочтение доброй славе.
— Кто такие? — спросил у Палваныча с Колей человек в дорогих латах.
Отчего-то он предпочитал ездить в глухом, наподобие турнирного, шлеме.
— Пауль и Николас, — сказал прапорщик, пока солдат придумывал новые имена.
— Пауль… Николас… А! Это те самые, которые навели шороха у Косолаппена? — расхохотался главный. — Так это вы испугали барона до полусмерти? И чуть не устроили бунт у слабака Лобенрогена…
Троица сопровождавших рассмеялась вместе с начальником.
Лавочкин разобрался, кто среди них кто.
Говоривший был аристократом. На кирасе красовался герб: перекрещенные лук и колчан, полный стрел, на фоне развернутой веером колоды карт.
Трое остальных находились в услужении. Они и держались попроще, и одевались значительно беднее. На их головах не было шлемов.
— Мы бывали в тех краях, только хрен ли ржать-то? — уклончиво прокомментировал смех незнакомцев Дубовых.
— Трепещи, смерд, когда открываешь рот в присутствии герцога Унехтэльфа! [9] — напыщенно сказал один из сопровождающих.
— Скорее всего, это не те самые четыре всадника, — шепнул Коля Палванычу.
— Эй, о чем вы там шепчитесь?
— О погоде, блин, — процедил прапорщик. Герцог чихнул, ударяясь лбом о внутреннюю поверхность стального головного убора.
Лавочкину доводилось кричать в шлеме, он знал: сейчас Унехтэльф наверняка оглох.
Аристократ завопил: «Платок мне!» и с трудом сорвал шлем с головы.
Да, в Колином представлении герцог действительно был поддельным эльфом. Фиолетовокожая голова с острыми ушами, ирокезом белых волос и острым подбородком совсем не вязалась с привычным нашему современнику образом бессмертного. Вместо европеоида с чуть заостренными ушками и талантом пулеметной стрельбы из лука Палванычу и солдату подсунули сопливого уродца, злобно зыркающего черными глазами.
Унехтэльф звучно высморкался в шелковый платок.
— Чего уставились? Благородного эльфа не видели? — резко проговорил герцог.
— Не видели, — честно признался парень.
— А разве ты не поддельный? — супертактично спросил прапорщик Дубовых.
— Тупой смерд! — прошипел Унехтэльф и приосанился. — Я первороднейший эльф. А фамилия моя ведет начало от достопамятного карточного поединка между моим предком и соперниками, канувшими в пучину безвестности. Мой предок слегка нарушил правила, когда ему не хватило карты для полного выигрышного расклада. Если выражаться точнее, то он вытащил из рукава одиннадцать треф. С тех пор мой род богат.
Похоже, рассказ о сомнительном происхождении богатства доставил герцогу неизмеримое удовольствие. Он лучился снисходительной гордостью, будто являлся потомком легендарного полководца, а не шулера.
Неудачная реплика Палваныча была забыта.
— Почему вы начали наше знакомство с «попались»? — Лавочкин решил взять инициативу в свои руки.
— Ай да наглая тупизна! — воскликнул Унехтэльф. — Вы на моих землях.
— Мы попали сюда затемно и уберемся по первому вашему требованию, — заверил феодала парень.
— Не так резво, малец, не так резво, — покачал головой герцог. — Вы потоптали и загубили костром мою магическую травку.
— Коноплю?
— При чем тут конопля? Это разруби-любые-путы.
— Э, а где наша лошадь?! — просипел прапорщик, показывая на повод, одиноко висящий на кусте.
— Судя по следам, она сожрала много моей травы и развязалась, — сказал Унехтэльф. — За попорченное кобылой вам также придется ответить.
— Вот черт! — искренне выругался Палваныч. Нечистый был тут как тут.
— Ефрейтор Арш… — начал он рапорт, но Дубовых прервал:
— Заткнись, Аршкопф. Итак, что вы имеете против нашего здесь пребывания?
Палваныч встал в полный рост. Теперь он возвышался над герцогом и его свитой. Троица сопровождения заметно занервничала, а сам Унехтэльф вроде бы не смутился,
— Н-да… И насчет черта Косолаппен не соврал. Я-то думал, врет, чтобы трусость оправдать. Это осложняет дело. Похоже, мне тут ловить нечего. Жалко траву, конечно… А быть рядом, когда вами займутся четыре всадника, небезопасно. Если в течение часа вы не уберетесь с моих земель, по вам начнут стрелять лучники. Всех сразу вы не остановите, не так ли?
Россияне убедились, что Пес в башмаках говорил им правду. Убийцы существовали. И наверняка их нанял барон Косолаппен.
— Хорошо, мы уходим, — пробурчал прапорщик.
— Вот и правильно. Я бы справился с каждым из вас в отдельности, даже с чертом, чье имя вы любезно сообщили, — сказал герцог, наблюдая, как напрягся Аршкопф. — Но вас трое, и у вас препоганейшая репутация. Следите за тылом. Слово дворянина, если вас не достанут всадники, то я исправлю их недоработку, будьте уверены.
Эльф махнул своим людям, и они уехали в грушевый сад, росший сразу за поляной.
— Так. — Палваныч потер ладони. — Аршкопф, нарви охапку травы посочнее, всё равно лошадь тебя не пошлешь искать. А трава, чую, пригодится.
— Это хорошо, что лошадь потерялась, — подал голос Коля.
— Не понял. — Дубовых вопросительно посмотрел на рядового.
Было приятно снова говорить по-русски в отсутствие местных.
— Я еще вчера хотел вам рассказать. Нас легко поймать. Мы ужасно наследили. Убийцы, имея описание этой анекдотической повозки, в два счета сели бы нам на хвост. Доберемся до какого-нибудь городка или села, купим лошадей. Деньги есть. Сменим имена, а то каждая фиолетовая рожа знает, кто такие Николас и Пауль. Возможно, стоит разделиться или хотя бы притворяться, что мы идем порознь и не знакомы друг с другом.
Прапорщик, собиравший вещи, замер, осмысливая предложение солдата.
— Да, ты прав, рядовой Лавочкин, — заключил он. — Ядрена кочерыга, ты молоток! Добавлю: необходимо сменить форму одежды. Переодевайся в военную.
— Нет, лучше вы, Павел Иванович, — возразил Коля. — Моя «парадка» нежнее вашего «камуфляжа». Мне же на пост вернуться надо. Согласны?
9
Unechtelf — поддельный эльф или фальшивое число одиннадцать. Вот и понимайте этих аристократов…