– Папин знакомый, – я невольно дёрнула плечом. – Да, он привёз деньги и письмо, и уже уезжает.
– Я не был бы в этом так уверен, дорогая леди, – заявил вдруг сэр Мюфла и уселся обратно за стол, бросив в рот печенье и запив вином.
Мы с судьёй уставились на рыцаря с одинаковым изумлением.
– Что смотрите? – Мюфла сжевал ещё одно печенье. – Я остаюсь.
– Вы что себе позволяете?.. – возмущённо начала я, но сразу осеклась.
С чего это он решил остаться? А вдруг папа пообещал ему, что я соглашусь на замужество? И вот этот сэр Баран уже видит себя хозяином Сегюра!
Если он заикнётся о письме, то я точно его не покажу. Но вдруг есть второе письмо? Или даже завещание отца, о котором я не знаю? Если судье станет известно о последней воле папы…
Но судье рыцарь понравился ещё меньше, чем мне.
– Возможно, мне надо прислать гвардейцев, – сказал господин Диплок, буравя рыцаря взглядом. – Чтобы они научили вас, сэр, учтивости?
– Попробуйте, – ответил тот с презрительной насмешкой и съел ещё печенье.
– По какому праву… – угрожающе заговорил судья, и я поскорее вмешалась, чтобы правда не выплыла наружу.
– Подождите, – сказала я, резко сменив тон, и даже улыбнулась – мягко и застенчиво, как полагается благородной девице. – Я просто не так поняла доброго сэра. Конечно же, он останется. Он устал с дороги, ему надо отдохнуть. Да и мне хочется узнать всё о последних днях жизни моего дорогого отца. Благодарю за заботу, господин Джеральд, но не беспокойтесь. Я под надёжной охраной. Тут везде мои люди.
Сэр Мюфла громко хмыкнул, но я предпочла не уточнять, что его так позабавило, и пожелала судье доброго пути домой, ещё раз заверив, что приеду завтра в город и заплачу всю сумму штрафа.
Господин Диплок поколебался, но уступил, бросив на прощанье подозрительный взгляд на моего гостя.
– Хорошо, – произнёс он с видимым усилием. – Но если понадобится помощь, леди, сразу обращайтесь.
– Уверена, что повода для этого не будет, – заверила я его, и была искренне в этом убеждена.
Потому что собиралась избавиться от приезжего в ближайшее же время. Баран уедет – и не будет никаких проблем.
Проводив судью до ворот, я помахала ему вслед и вернулась в зал, где сэр Мюфла с аппетитом доедал печенье и допивал вино.
– Я рад, что вы быстро всё разрулили, – заявил он мне. – Терпеть не могу судейских крыс. Всегда торопятся поднимать королевских гвардейцев.
– Не стоит благодарностей, – сказала я, скрестив руки на груди.
Тут хорошо бы ещё было посмотреть на него высокомерно, сверху вниз, но не получилось. Пусть даже Мюфла сидел, а я стояла, лицо его было на одном уровне с моим лицом. Ну да, росту в этом громиле – футов шесть, не меньше. И фунтов двести тупоголовой непробиваемости.
– Так и знал, что мы поладим, – продолжал он тем временем. – Обычно я нравлюсь женщинам.
Упоминание о том, что он, видите ли, пользуется популярностью, подействовало на меня, как иголкой в бок. Неужели, потребует женитьбы?!
– Спасибо за угощение, – он с сожалением посмотрел в уже пустой кувшинчик, – но я бы предпочёл что-то более сытное на ужин. Когда у вас ужин?
– Во-первых, – сказала я холодно, стараясь не показать, как я перетрусила, – я заступилась за вас не потому что вы мне понравились, а потому что вы – папин друг и оказали ему и мне добрую услугу. А во-вторых, завтра вы уезжаете.
– Это точно – нет, – ответил он и откинулся на спинку кресла, положив свои огромные ручищи на стол.
Я невольно скосила глаза в угол, где лежали плащ и варварская сабля – хорошо хоть, в ножнах.
– Никуда я не уеду до самой свадьбы, – сказал Мюфла, как приговорил. – Я обещал это вашему отцу. Я должен быть уверен, что есть человек, который о вас позаботится. Такой есть? Вы невеста?
– А… я… – мне пришлось присесть в кресло, где только что сидел судья, потому что колени задрожали.
Хвала небесам, этот громила говорил не о нашей свадьбе. Он говорил о свадьбе вообще. Конечно же, папа не мог так поступить со мной – без моего согласия пообещать кому-то мою руку. Папа просто высказал пожелание, не больше. Что ж, первый пунктик в списке проблем снят, теперь можно поработать над пунктиком вторым. И тут мне очень пригодится то, что непосвященные люди называли «стилем Сегюров». Говорили, что мой отец, и мой дед, и его дед были так красноречивы, что могли любого обратить в свою веру. Папа даже некоторое время служил в королевской дипломатической миссии и был доверенным лицом короля в переговорах с другими королевствами.
Но то, что все считали заслугой нашего ума, было кое-чем иным.