— Виктор, — без особой надобности представился Зверь, и по его задумчиво прищурившимся глазам я поняла, что басист как раз находится в опасных раздумьях, а не хотят ли его обидеть. Обид Витя не спускал, и знакомство рисковало стремительно перерасти в драку, так что я поспешно перевела разговор в другое русло.
— А ты, стало быть, тоже в Барлиону играешь?
— Играл, — уточнил Саня, направляясь на кухню. — Чуть подурачился, и хватит — нефига жизнь впустую просаживать, — добавил он, едва ли не по пояс заныривая в холодильник. Судя по его с Пашей общению, дружили эти двое не первый год, и как бы не дольше, чем мы с Морозом и Витей живём на этом свете.
— О, охотничьи колбаски! — раздалось из недр холодильника, а затем последовало одобрительное чавканье. — И водка! Кто компанию составит? Облому не предлагаю — он выпивший дурной становится!
— Сейчас я кому-то язык по самую жопу обломаю! — шутливо рявкнул Паша.
В ответ из холодильника раздалось презрительное фырканье.
— Водку тащи, — тут же оживился Зверь, в глазах которого Сашка явно прибавил с десяток очков привлекательности.
— А почему Облом? — поинтересовалась я у Паши.
— Потому что большой я, — чуть смущённо пояснил тот и проводил завистливым взглядом своего товарища, торжественно шествующего к столу с бутылкой водки и связкой колбасок в руках.
— Не уловил связи, — признался Витёк, бережно принимая бутылку и разливая содержимое по стопарикам, выуженным Сашкой откуда-то из недр кухонных шкафов.
— А, так, в детстве называли, — Паша уселся рядом, гипнотизируя бутылку взглядом. — Этот вот шалопай… — лётчик кивнул на нарезающего колбаски “разведоса”, — … первым и назвал. За обещания по самую ж… насмешников обломать.
Заметив страдальческий взгляд нашего выздоравливающего, я с Сашкиной помощью отыскала пару подходящих бокалов, налила туда апельсинового сока, вставила соломинку и дополнила композицию нацепленными на края дольками лимона.
— Держи, — я пододвинула бокал к Паше. — Представь, что мы с тобой, как культурные люди, пьём алкогольные коктейли, пока эти жлобы нажираются водкой. При должной фантазии даже все признаки опьянения появятся.
— Это да, — подтвердил Витюха. — Не представляю как, но Кирка умудряется без выпивки поддерживать беседу в бухой компании.
— Ну, кто-то же должен вам с утра рассказывать, что вчера было, — философски заметила я, потягивая сок через трубочку. Паша последовал моему примеру, но, похоже, ему это “плацебо” особо не помогло.
— О, у нас появился придворный летописец! — обрадованно провозгласил Сашка и чокнулся с нашим басистом. — Ну, за летопись!
К концу первой бутылки гроза миновала: Зверь и Сашка стали добрыми приятелями, а к вечеру, когда наконец решили расползаться, были уже друзьями не разлей вода. За это время успели приехать и даже уехать вызванные ещё с утра монтажники из местного офиса корпорации Барлиона, кои подключали и тестировали капсулу. Возвращаться в игру никому особенно не хотелось, так что, как это часто бывает, проговорили мы до середины ночи. Точнее, говорили мы с Пашей, а Витёк, сонно пробормотав “Хэви метал вашим душам”, в бессознанке рухнул на диван, где теперь и спал прямо в одежде.
— М-да, совсем разучилась пить молодёжь, — глядя на него, выдал очередную цитату Пашка. — А ведь этот ещё из лучших… Ты это, на Саню не дуйся — недолюбливает он неформалов, хоть мы с ним и сами такими же были.
— Мне с ним детей не крестить, — отмахнулась я, — так что пусть недолюбливает кого угодно — мне-то что?
— Не зарекайся, — подмигнул Пашка. — Кто знает, как жизнь повернётся? Он парень неженатый, так что… — окончание фразы многозначительно повисло в воздухе.
Вот слышала бы его сейчас моя бабуля — расцеловала бы, невзирая на живого дедулю. Вот уж кто любитель заводить подобные речи и настойчиво сватать всех подряд “хороших мальчиков”.
— Признайся, после тридцати к людям приходит специально обученный человек и внедряет в голову желание оженить всех непричастных? — потребовала я.
— А это не от возраста зависит, — отбрехался Пашка. — Я вон в двадцать женился, Котофеич свидетелем на свадьбе был.
— То есть ты сам пострадал от режима и теперь чувствуешь себя должным и другим гадость сделать? — не удержалась я.
— Да, меня завербовали, — прижав руку к груди, “сознался” Пашка.
— Слушай, а чего твой друг так музыкантов-то не любит? Ну, до первой бутылки, — уточнила я, припомнив стремительно налаживающийся за распитием спиртного контакт.
— А мы сами из этой среды, говорю же, — приоткрыл тайну Паша. — Просто… Неформал неформалу рознь, понимаешь? Вот вы с Витей — неформалы, а нам с Котофеем не повезло в “деформальную” компанию попасть. Ту, что даже сейчас — ну, кто не помер от пьянки и наркоты — так и осталась на уровне шестнадцатилетних подростков, для которых было шиком набренчать на гитаре мелочи на пару бутылок рома и солидно рассуждать о “пути неформала”. Да ты и сама, наверное, таких встречала.