Поздно вечером я с тяжелым сердцем поднялся на террасу. Я не посмел взглянуть на небо, на невзрачные звезды, слабо мигавшие у меня над головой. Они никогда не будут моими. У меня нет крыльев взлететь к ним. И нет сил. Доктор Юрукова сразу же угадала, я никогда не перешагну барьера. И не поднимусь выше этой нагретой солнцем голой бетонной площадки, на которую время от времени садятся одинокие голуби.
Д. Зиберов
Через барьер времени
Время, пространство, человек — вот удивительное и замечательное, глубокое и емкое триединство, и великий дар, и великий капитал, опытный проводник и мудрый учитель. И еще — время, по меткому замечанию Льва Николаевича Толстого, «есть бесконечное движение, без единого момента покоя — и оно не может быть мыслимо иначе».
Что там за горизонтом, за барьером времени, в грядущем завтрашнем дне? Когда человечество придет к заветной цели — всеобщему равенству и счастью? Вечные вопросы. В них, как представляется, и состоит высокий пафос и главная мысль произведений сборника.
Повести и рассказы, написанные в жанре фантастики, не совсем в традиционной ее форме, дали понять, что волнует наших друзей и соседей, какие моральные проблемы затрагивают писатели Польши, Чехословакии, Болгарии, Румынии, ГДР, Венгрии, Югославии. Они, конечно, имеют общечеловеческий, гуманистический характер, но вместе с тем каждой стране в отдельности присущи и свои национальные особенности, связанные с историческими традициями, обычаями, нравами. Многие из них, во всяком случае наиболее животрепещущие, злободневные, не могли не отразиться на мыслях, переживаниях и поступках героев. Ведь герои так же, как и их создатели, как и все, преодолевая барьер времени, стремятся к простому и столь желанному человеческому счастью.
Фантастика — литература мечты, достаточно конструктивно, действенно помогает всегда плодотворным поискам решений сложных проблем, оценивает, предупреждает, прогнозирует. И прежде всего благодаря тому, что ее творцы, в этом их профессиональная особенность, принадлежат к славному отряду первопроходцев общества, тем более нового строящегося мира. Отражая мысли и настроения людей и отталкиваясь от опыта минувшего, они создают возможную перспективу быстротекущей жизни, времени, пространства. Для них перспектива особенно остро ощутима. Они как бы прозревают реалии за барьером времени и, что очень важно, не только масштабы, но и нюансы сложностей конкретных проблем, стоящих перед своими соотечественниками.
Человек всегда во все времена стремится к счастью. В общеизвестной истине свиваются в тугой узел чрезвычайно важные, даже первостепенные задачи по гармоничному совершенствованию личности. Именно на этом направлении все больше и напряженнее сосредоточивает усилия современная прогрессивная фантастика, ибо проблема гармоничной жизни, разнообразной и доставляющей общественное и личное удовлетворение и радость, представляет собой наш общий стратегический интерес (фантасты любят мыслить глобальными категориями).
Социальное переустройство, изменение сознания и образа мышления большинства людей всегда отстает от прогресса научно-технического. Но в том-то и состоит важное и очевидное преимущество социалистических преобразований, что в отличие от преобразований в капиталистическом обществе здесь происходит намного более равное совершенствование науки и ее творцов, жизни и ее центральной фигуры — Человека.
Идеала в чистом виде даже в фантастике не бывает. Такой идеал — утопия, но видеть его, словно свет далекой звезды, стремиться к единству романтического и земного, непременно следует.
«Как скоро идеал более высокий, чем прежний, поставлен перед человечеством, все прежние идеалы меркнут, как звезды перед солнцем, и человек не может не признать высшего идеала, как не может не видеть солнца», — писал Лев Николаевич Толстой. Будто чутко прислушиваясь к голосу классика мировой литературы, «зеркала русской революции», писатели социалистических стран, а фантасты в особенности, настойчиво ведут поиск к совершенству, к высшему нравственному идеалу, вечной утренней звезде.
С начала социалистического строительства ими было написано немало романов, повестей и рассказов, в разной степени отражающих поиск такого идеала. Мы стремились к тому, чтобы достаточно зримо представить своеобразную ретроспективу захватывающего и интереснейшего во всех отношениях поиска. Поэтому и сочли возможным расположить произведения как бы перед каждым из очередных барьеров времени — 50–80-е годы нашего столетия. Это помогает четче представить направление и содержание сложного и нередко противоречивого, диалектического действия.