Я уже готова нарушить его глупые правила, когда вдруг ощущаю горячий влажный язык у клитора. Он снова и снова касается меня там, и громкий стон срывается с моих истерзанных зубами губ.
– Теперь можешь говорить, – слышу его тихий голос, а затем наконец чувствую в себе. Он входит резко, с силой, словно пытается пробить себе ещё больше пространства. Движения повторяются, темп нарастает, и я срываюсь на хриплый крик:
– Да! Да!!!
Утро снова началось с будильника. На этот раз я его не выключила и даже встала первой. Силясь вспомнить, как уснула, сбежала в ванную, приняла душ и только тогда заглянула в спальню.
Алекс лежал на кровати, накрыв голову подушкой.
– А как же работа? – хихикнула я, присаживаясь рядом. – Сегодня нет переговоров?
– Кто это говорит? Ангел? Спаси меня, сделай чашечку кофе умирающему! – просипел он в ответ.
– И что мне за это будет? – нагло уточнила я.
– Какой корыстный ангел… Всё что угодно! Только скорее. – Он откинул подушку и, щурясь от солнечного света, пробивающегося в окно, добавил: – Давай прогуляем работу?
– Нельзя, – категорично заявила я. – У меня испытательный срок.
– А у меня?
– А у тебя какие-то серьёзные переговоры в час. И куча срочной корреспонденции.
– Мрак, – заключил шеф, усаживаясь на кровати и качая головой. – Придётся идти.
Под громкие странные звуки, доносящиеся из душа и очень отдалённо напоминающие пение, я заварила кофе и соорудила несколько бутербродов. Алекс явился на кухню значительно более бодрый и посвежевший. Окинув взглядом меня, сидящую на краешке стола, тарелку с завтраком и две кружки, наполненные ароматным дымящимся кофе, он подошел ближе и сообщил:
– Оказывается, это утро всё-таки доброе.
Остановившись в шаге от меня, Алекс взял свою кружку, сделал пару небольших глотков, прикрыл глаза и, посмаковав выпитое, спросил:
– Анечка, кто учил тебя варить кофе?
– Я самоучка, а что?
– Это неправильный рецепт. Разве ты не знаешь, что к крепкому утреннему кофе полагается долгий чувственный поцелуй?
– Это, наверное, какой-то дедовский способ.
– Так и есть. Наш семейный секрет, передается от отца к сыну. Исключительно в теории передается, а потом мы всю жизнь практикуемся.
– Что же ты семейную тайну кому попало рассказываешь? – Покачав головой, я отпила горячий напиток и словно невзначай коснулась коленом мужской ноги. – Я же теперь могу её разболтать. И ничто меня не остановит.
– Хм… – Он сделал вид, что задумался, при этом отставляя кружку в сторону и пробираясь под мой халатик. – Как же теперь быть? Придумал! Стань моей невестой?
Я закашлялась.
– Ну-ну. – Меня заботливо погладили по голой спине. – Временно, милая. На эти выходные.
– Издеваешься?
– Умоляю. – Алекс обезоруживающе улыбнулся. – Меня родня на ужин зовёт в честь помолвки брата. Один я там не покажусь даже под страхом смерти.
– Да я тебя знаю… – Задумавшись на миг, поняла очевидное: – Да я тебя вообще не знаю. Это смешно!
– Смех продлевает жизнь, Анечка. Кроме того, мы скажем, что встречаемся недавно.
– Я против.
– Тогда скажем, что давно, но временно расставались, – засмеялся мой совершенно обнаглевший любовник и, обняв меня за талию, приблизил своё лицо, договорив прямо в губы: – А теперь доведем ритуал до конца.
Поцелуй был страстным и волнующим, но прервался слишком быстро. Со словами: «Поняла, как подавать кофе на завтрак?» шеф подмигнул мне и, насвистывая некую фривольную мелодию, ушел в зал одеваться.
А я так и сидела на столике, глупо моргая и мысленно прикидывая, что ответит Дашка, если я ей сейчас позвоню и попрошу совета. Точно убьет. Её толстосум за несколько лет сексуальных утех ни разу не предлагал даже в ресторан вместе выйти – берёг репутацию. А мне вот неженатый попался и, кажется, совершенно не заботящийся о своем имидже. Если он так каждую любовницу к родне водит, то бабушка из лифта покажется мне святой женщиной, когда мы приедем в их дом. А если не каждую, то…
Оп! В голове заиграл марш Мендельсона, забегали перед глазами воображаемые фотографы, выкрикивая: «Вы – самая красивая невеста на свете!», а потом меня убил киллер, нанятый-таки Дашкой из зависти!
– Аня! Ты там долго? Пора бы нам поиметь совесть! – раздался крик Алекса из спальни.