Следующий большой город на нашем пути — Ростов Великий. Но до него и думать нечего добраться сегодня, ведь больше тридцати верст телепаться. Блин, да за двадцать минут пролетал бы этот отрезок в будущем!
Ехать скучно. И пейзаж за окном, как назло, разнообразием не балует: бесконечные поля с шелестящими от ветра колосьями, да редкие березовые рощицы. Но вёрсты — мотаются. Колёса кареты глухо постукивают по пересохшей от солнца дороге, пахнет пылью и полынью. Навстречу — всё тот же люд: пейзане с вёдрами и узлами за спиной, старики в лаптях да босоногие деревенские дети. Одно и то же! Тоска зелёная.
— Ой, опять худо стало! — скривился Володя, хватаясь за живот. — Останови, Алексей, карету… до леска сбегаю.
Чем его траванули так? И делать-то не знаю что. Скорую не вызовешь — нету их. Лекаря разве на станции искать? Или бабку-знахарку. Но опять же — доверия к ним нет никакого. Может, оставить Володю в Ростове? А кто с ним сидеть будет? И есть там вообще лечебницы какие?
На ночлег остановились на почтовой станции. Она, к слову, каменная, не то что прежние. И вроде бы и добротнее, но уютом особым не отличается. Ещё и места хорошие, как назло, все разобраны. Ольге, правда, сыскали комнатушку отдельную, а вот нам троим предстоит ютиться в одной.
Володю всё полощет. Он с нами и не ужинает — сидит в нумере, а мы с Тимохой пьём пиво в придорожном трактире.
— Володе бы врача какого. Он, конечно, терпит как солдат, но с утра не ел ни крохи, да и воды в рот почти не брал. Это точно кишечная инфекция, — заедая пиво копченой рыбкой, умничает ара.
— Да, если завтра по приезде в город лучше не станет, надо врача искать. Опять траты… — вздохнул я. — Может его водкой полечить? Мне как-то после отравления помогло.
— Ты ж ему жалованье платишь — пусть на свои лечится! Сейчас «больничных» нет! — Тимоха как всегда нагл и практичен.
— Не по понятиям это, — хмуро буркнул я. — Раз мой человек — значит, позабочусь.
Напрягаю память… Вроде была в Ростове Мясниковская больница — по фамилии золотопромышленника, который её на свои кровные построил. Красивый четырёхэтажный особняк, если ничего не путаю. Но, чую, двух сотен лет тому зданию, что в голове рисуется, нет. И вообще, самое старое, что я вообще помню — это Успенский собор в Москве. И Кремль.
А в трактире, признаться, повеселее, чем в номере сидеть. Да и не так душно. Сижу, разглядываю разухабистую кабацкую действительность. Интересно.
Вот трое военных в небольших чинах с двумя дамами непонятного статуса — тоже проездом, как и мы? Вон звероподобный дядя, зыркающий по сторонам, — может, и разбойник даже. Поп со служкой — за кружкой кваса, пара богато одетых купцов за разными столами — солидные, с перстнями.
За дальним столом — пожилая дама заливается вином. Рядом девица что-то вяло клюёт с тарелки. Тонкая, задумчивая барышня. К ней подваливает молодой офицерик — ах, да, у их компании ведь недокомплект: дам две, а их трое. Но тетушка рявкает на паренька, и того как ветром сдувает под гогот приятелей.
Пора спать. Зеваю и, собираясь уходить, рассчитываюсь.
— Барин угости чарочкой, — ко мне подваливает женщина, возраст которой определить не представляется возможным: может и под тридцать, а может и меньше. Но не юная и выглядит не ахти: нет двух передних зубов, волосы сальные, лицо — загорелое и обветренное. Никаких сравнений с упомянутыми утром «массажистками» из будущего она не выдерживает, но понятно, что за птица и чем зарабатывает себе на жизнь.
— На вот. Некогда мне, — кидаю монетку, вроде бы гривенник. Много, конечно, для чарки водки, но что в руку попалось.
— Благодарствую, — расплывается в беззубой улыбке жрица любви и негромко говорит, уже в спину: — Барин, ты ежели лекаря ищешь, то у нас в деревне есть бабка хорошая — и шепчет, и травками… Берёт дорого, место ведь проезжее, но ты, я гляжу, щедрый.
— Ну-ка, подробнее — как её найти? — резко разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, чуть не сбив Тимоху, который топает сзади. — Куда идти?
— Вам — лучше никуда. Темнеет уже. Тут в трактире у Митрича порядок, а на улице всякое может быть… Я сама сбегаю, бабку приведу. Но ты, барин, уж заплати ей сразу, даже коли не поможет. А то я у неё виноватая буду… Опять.
— Скажи — рубль дам, если поможет, — обещаю я.
— Лекарства тоже, конечно, входят в цену, — торопливо вставляет крохобор-конюх, совершенно не ценя здоровье полезного для нас человека.
Старушка-лекарша, которая, несмотря на седые волосы, выглядела заметно лучше трактирной проститутки, примчалась уже минут через пятнадцать. Реально бежала, или шагала шустро, потому как запыхалась. Выгоняю Тимоху в коридор — для четверых помещение уже тесновато. Сам же решил остаться. Уж больно любопытно мне, чем лечить станет.