Впоследствии македонец немало пожалел, что не уговорил Клита отдать камею сразу, по изготовлении. Вспоминал слова индийца: «Пожалей друга, глупец!». Клит был добрым товарищем. Жаль, что он пал жертвой очередного приступа гнева Александра. Что-то побудило его дерзко говорить с царем на том несчастном пиру. Он вспоминал вслух все ошибки Александра. Царь оборвал его речи, выхватив меч… А может, он стал первой жертвой камеи…
А потом — загадочная и неожиданная смерть самого Александра. Владыка половины мира умер в Вавилоне от лихорадки, в расцвете сил, не завершив своих дел. Сына, родившегося у Роксаны, да и саму Роксану, обрекли на смерть диадохи[46], делившие власть на территории бесконечной империи. Череда смертей, приносимых камеей, множилась. Македонец успел проследить семь до того времени, когда камея исчезла из вида.
Но сардоникс, который был усечён, и всё же ещё довольно тяжёл, и вызывал у македонца суеверный страх, был привезён им домой. Предание передавалось из уст в уста, из жизни — в жизнь. Тот, кто хранил его в доме, не жаловался на судьбу. Казалось, она оберегала владельца от тысячи возможных неприятностей, как могла.
Филипп теперь держал в руке часть того самого сардоникса. Он был хорошим резчиком по камню, более чем хорошим. Он был лучшим. Элий Сеян, всесильный временщик, друг и сотоварищ императора Тиберия, заказал ему самую крупную камею, какую только можно сделать. В подарок императору Тиберию. На беду и смерть императору Тиберию. Ибо Элий Сеян одобрил выбор материала художником.
И белый сардоникс с багровыми кровавыми вкраплениями стал обретать в руках художника свой теперешний, известный всему миру облик. Новый виток кровавого пути сардоникса начинался…
6. Храм
Любая дорога, пусть самая длинная, подходит к своему концу, когда человек одолеет её. Эта дорога, дорога к Иерусалиму, чаще бывает длинной — по морю, по пустыне, по диким горным тропинкам.
Путники, направляющиеся сюда, самые разные. Тут и житель Галилеи, везущий дары благословенной своей страны с надеждой продать их в Святом городе. Тут и пилигримы, идущие на праздник. Сосредоточенные, хмурые купцы из Вавилона, Александрии, даже из Рима. Они выражают озабоченность всем своим видом, что неудивительно, поскольку везут большие суммы золота и серебра, собранные среди соплеменников для казны Храма. Для тех, кто подъезжает на верблюдах к Иерусалиму, кто спешит к нему пешим ходом, дорога заканчивается здесь, у стен города, с их тремя огромными башнями, называемыми Фазаель, Гиппик и Мариамна. Эти три великана — не последние, они лишь прикрывают доступ к дворцу Ирода, за ними высятся несколько десятков башен поменьше. И когда перед путником, кто бы он ни был, развернется панорама вечного города, невозможно удержаться от радостной песни:
Не случайно слово о мире в Иерусалиме. Само название города означает — город мира, город согласия.
Через Геннатские ворота входят пилигримы в Иерусалим, и узкими улицами идут на восход. Вот глубокая расселина, отделяющая западную часть города от его восточной стороны. Там, на высоком холме, откуда открывается великолепный вид на долину Хеврона, блестит на солнце золотом и мрамором Храм.
Кругом всех четырех стен Храма идут колоннады в греческом стиле, с орнаментом на капителях в виде бараньих рогов. Самая пышная и величественная колоннада — с южной стороны, где находится главный вход во двор Храма. Четыре ряда колонн проходят посетители, чтобы попасть вовнутрь. В первый двор может войти всякий, даже язычник; его и называют «двором язычников». Тут стоят римские солдаты во время большого стечения народа, и каждую минуту они готовы пустить в ход мечи и копья. В башне Антония, встроенной в северную стену Храма, постоянно находится гарнизон римских легионеров. За этим двором идет другой, считающийся уже частью Храма. Внутренняя стена окружает и его, и Храм, соединяя их в единое целое. Над воротами — надпись на греческом: «Ни один инородец не смеет войти за решетку и ограду святилища; кто будет схвачен, тот сам станет виновником собственной смерти».
46
Диадохи (греч. «преемники») — полководцы Александра Великого, которые со времени его смерти в 323 г. до н. э., после долгих войн, затянувшихся до 301 г. до н. э., разделили между собой его империю. Среди диадохов выделялись: Птолемей Лаг, Селевк I Никатор, Кратер, Лисимах, Пердикка, Антипатр, Евмен, Полисперхонт, Кассандр, Антигон I Одноглазый, Деметрий I Полиоркет.
47
Н. М. Никольский «Древний Израиль», «История Израиля и Иудеи». М.: Крафт+, 2004. Яхве. Иахве, Иагве, Ягве — в отечественной литературе имя грозного израильского бога встречается во всех этих вариантах. Не отдавая предпочтения ни одному из них, не вступая в споры по поводу правильности написания, при цитировании различных источников вынуждены допускать разночтение.