…Получив всю необходимую информацию и проведя экспресс-анализ, начал действовать. Спокойно подхватил стул и намеренно перетащил его на дальний край стола, сел. Между мной и Микри была установлена бытовая граница в виде стола. Теперь Микри уже понимала, что я сделал это специально и никаких дешевых «бросились в объятия, слились в поцелуе, срывая друг с друга одежду» — не предвидится.
— Мне казалось, что мы вчера обо всем договорились, Микри? — очень спокойно. — И ты все поняла?
— Мы о многом говорили! — с вызовом.
«Хоть и с вызовом, но, зато, без низких в тембре. Пытается держаться», — отметил с удовлетворением.
— Мне нравится с тобой говорить! — упираю на «говорить». — А тебе, разве, нет?
— Да.
Шаг назад. Значит, сейчас ринется: два шага вперед.
— Но наступает момент, когда нужно перестать говорить!
У-ти, пути, какие мы…! Отец с братьями уехали — и решила, что все дозволено?
— Да. И в этот момент мы говорим друг другу «спокойной ночи» и расходимся по своим комнатам.
— Я хочу провести сегодняшнюю ночь в твоей комнате.
— Значит, я проведу эту ночь не в своей комнате.
— Но почему? Почему?
— Микри, девочка! — фыркнула на «девочку». — Именно потому, что ты удивительная, замечательная и прекрасная девушка. И я не буду портить твою судьбу, точно зная, что нам никогда не быть вместе.
— Так ты этого боишься? — расхохоталась. — Что я достанусь будущему мужу испорченной?
«К чему клонит?»
— Странно такое слышать от тебя! От грека. Наши предки — древние эллины — были первыми в искусстве любви. И для этой проблемы нашли свое решение.
«Матерь Божья! — до меня дошло. — Твою мать! XIX век! Пройдет несколько лет, и в Лондоне сядет на трон королева Виктория, для которой специально держали у копии статуи Давида ящик, в котором лежал гипсовый фиговый листок, чтобы во время её посещений музея прикрывать этим листком причиндалы давидовы. А мне тут 16-летняя девушка предлагает ту разновидность секса, которую и в XXI веке не всегда язык поворачивается предложить девушке. Подсуропили предки продвинутые… прогрессисты, исполать! Теперь выкручиваться придется».
— И даже в этом случае, я не стану делать этого.
Только не давать ей опомниться и вопрошать «почему?».
— Потому что ты мне очень нравишься, Микри.
«Правильной дорогой идете, товарищи! Вскинулась, удивлена, пока не понимает, к чему теперь я клоню».
— И я тебе нравлюсь. И это очень хорошо. Но это — не любовь. Не та любовь. И если мы с тобой сейчас останемся на ночь в этой комнате, мы все разрушим. Мы не получим той любви, о которой мечтаем, и мы потеряем симпатию друг к другу. Я этого не хочу. Значит, этому не бывать!
Микри задумалась.
— Ты так её до сих пор любишь? — скорее, это было простое любопытство, а не последняя попытка.
— Да! До сих пор. И думаю, что буду любить всю жизнь. И я точно знаю, что совсем скоро в твоей жизни появится тот мужчина, которого ты полюбишь так же. И вы будет счастливы. Обязательно будете.
Микри улыбнулась, порадовавшись возможной перспективе. Вскочила с лежанки. Я встал. Она подошла ко мне, прижалась. Я обнял её, поцеловал в макушку.
— Спокойной ночи, милая Микри!
— Спокойной ночи, Коста!
Микри пошла в сторону балкона.
— Куда? — возопил я.
— Так ближе! — рассмеялась она.
Ну, вот, как с этой козой справиться⁈ Ох, грехи мои тяжкие на мосту с чашкою!
Тихий шум подсказал, что Микри удачно перепрыгнула с моего балкона на свой. Я еле нашел в себе силы, чтобы раздеться, а не рухнуть сразу на лежанку.
[1] Забытое русское лакомство. Яйца запекали в печи, поэтому «каленые».
[2] «Такого нам бы короля» — строчка из песни П. Беранже «Король Ивето» в переводе Н. Кудрявцевой
[3] Четверостишие П. Беранже в переводе В. Курочкина.
Глава 8
Мины и Папа Допуло
Проснулся ближе к обеду относительно бодрым.
Первую же мысль, что пришла в голову, можно было считать парадоксом: почему словом кабачок называется и бессмысленный овощ, и питейное заведение?[1] Что между ними общего? Кабачок, в котором льются рекой вино и песни, — место весьма полезное для мужской части планеты. Особенно для борьбы со стрессом.
Наскоро перекусив во дворе, отправился к Спенсеру в гостиницу. По дороге пытался напевать прилепившуюся с вечера песню про «пьяного человечка». Своим боевым задором я готов был поделиться со всем миром.