— Прошу прощения за бестактность, но что будет с нами, если вы покинете этот мир?
— Ха-ха-ха, не стоило извиняться. Меня смертью уже не напугаешь! Мои наследники будут нести те же обязанности по отношению к вам, что и я. Так будет прописано в договоре. У меня нет детей. Брак мой не для того был заключен. Я лишь обменяла на титул половину своего приданного. Дочь Жульетты, Юлия, — Голицына кивнула с улыбкой баронессе, — унаследует имение.
— Если все так, как говорит Ваше сиятельство, я сразу говорю — да. И, уверяю вас, я и мои родные докажем вам за месяц, что наши намерения более чем искренны, что мы беремся за это дело не из желания перепродать хутор с землей, когда цены вырастут.
— За месяц? — хитро прищурилась Султанша. — Справитесь за месяц — освобожу на первый год от арендной платы!
— Мы докажем!
— Тогда езжайте обратно в Ялту с моим поверенным. В таверне, которая у дома генерала, проживает стряпчий. Оформите договор, он отвезет его в Уездный суд в Симферополь, зарегистрирует, и с этого момента начнется отсчет вашего месяца. Ступайте с Богом, господа. А нам пришло время почитать священное писание.
Лихая старушка со скалы, нечего сказать! Теперь я понял, как она чуть больше 10 лет назад приехала в Крым, вдохновленная мессианскими идеями, все здесь преобразовала и построила. Одна, без мужской поддержки! Четыре сада, включая один декоративный. Плантации винограда и масличных деревьев, уже приносящие неплохой доход. Монументальный винный погреб в форме латинского креста. Изящная церковь с островерхими башенками по бокам от арочного входа. И, наконец, сам дом, прилепившийся боком к скале — не роскошный, но очень уютный. Смогут ли те, кто придет ей на смену, преумножить или хотя бы не потерять всю эту красоту?
… Мы вернулись в Ялту на поджидавшей нас таратайке. Поверенный скакал за нами верхом. Подъехали к дому генерал-майора. Распрощались со Спенсером.
— Коста, в вашем распоряжении — три недели. — сообщил мне на прощание. — Я отправляюсь в поездку по Крыму. Севастополь, Бахчисарай, Симферополь и Перекоп. Везде хочу побывать. Ревелиоти любезно предложил мне татарина-переводчика, так что вы мне не нужны.
Я был уверен, что к подбору сопровождающего генерал-майор не имел никакого отношения. Проделки де Витта — вот что скрывалось за вчерашним визитом Ревелиоти во двор к Ване, а не шум, поднятый офицерами. Хотя и шум тоже. Всех ялтинских куриц переполошили, однако.
Обнялись. Условились встретиться на преображённом хуторе. Я не сомневался, что у меня все получится. Пример Голицыной — вдохновлял!
Пошли в таверну с поверенным княгини. Нашли стряпчего, суетливого костлявого человечка в засаленном сюртуке с залатанными локтями, Вангелия Померанцева. Он принял нас в своей комнате, которую снимал у трактирщика. Показал мне образец договора. Все честь по чести, как и говорила Султанша. Расписался. Выдал двадцать рублей на расходы. Теперь только ждать.
Спустился в обеденный зал. Неопрятно. Воняло прокисшей капустой и гнилым луком. Брезгливо морщась, пошел на выход, даже не рискнув тут что-то заказать.
Меня кто-то окликнул по имени. Обернулся. Из-за стола вылезал невысокий, но крепкий купец. Что-то знакомое промелькнуло в его лице. Где-то я его уже видел.
Бог ты мой! Это же Умут-ага!
[1] Ламброс Кацонис (Ламбро Качиони) — греческий корсар, полковник русской службы, создатель Балаклавского греческого батальона и самопровозглашенный «король Спарты», родом из греческой Ливадии. Он был владельцем Ливадии Таврической, которую после его смерти купил генерал-майор Ф. Д. Ревелиоти, его преемник на посту командира батальона и один из крупнейших землевладельцев Крыма первой половины 19 века. В последствии, Ливадия превратилась в императорскую резиденцию на ЮБК.
[2] Существует версия, что памятник царю в Санкт-Петербурге, стоящий перед фасадом Исаакиевского собора, сохранился благодаря его уникальной конструкции (две точки опоры у вздыбленного коня; второй подобный памятник в мире). Авторы не сошлись во мнениях о подлинных причинах сохранения этого памятника. Но добавим: дочь императора Мария отказалась от Мариинского дворца из-за того, что памятник стоял к нему задом. Впоследствии в этом дворце заседала Государственная Дума.