Хер Роммель, выслушав суть вопроса, важно кивнул, мол, понятно, согласен, херы и фрау, проблема у вас, только фогт ничем таким не занимается, вам лучше в Ревель к ландмейстеру ехать, преподобный, ну или правильно вы решили, архиепископ ещё помочь может. А у фогта и своих дел полно.
— Ревель? — фрайфрау Мария глаза закатила, — Только не в такую жару.
— Потом начнётся осень, дочь моя, и дороги развезёт, дожди, и ехать по раскисшей дороге под дождём удовольствие намного ниже, чем сейчас по жаре. Опять же конец августа, скоро посвежеет.
Но мачеха к голосу разума не стала прислушиваться. Где разум и где жара?
— Нет, святой отец, едем домой. Я устала, сил уже нет. Значит, поедем весной или, когда выздоровеет его Высокопреосвященство, снова съездим в Ригу. Должен же он поправиться.
— Солидарен. В Ревель без охраны во время войны лучше не соваться. На дорогах неспокойно. Могут ограбить, а могут и убить. Я один против банды не сдюжу, — поддержал хозяйку староста Кеммерна Георг.
— Давайте, перед тем как ехать назад, зайдём на городской рынок, — попытавшись придать себе солидность, предложил Иоганн, — Может… наряды для матушки посмотрим.
Событие тридцать шестое
Рынок был рядом. Домская площадь в противоположном от Собора стороне сужалась сначала, потом изгибалась и снова расширялась. Именно на этом аппендиксе куда сразу три улицы выходили и бы городской рынок. Время они выбрали неурочное народ уже расходился. Настоящей толкучки не было. Не, не так как в страшно дорогом итальянском бутике, где на тебя, как на единственного потенциального покупателя за неделю, набрасывается сразу семь продавцов с предложением это надеть и обещающих грандиозную только на сегодняшний день действующую скидку, просто можно было ходить уже не опасаясь, что тебя стопчут, ну и теперь карманников было видно сразу. Они намеренно шли навстречу группе провинциалов, надеясь потолкаться и срезать кошельки, а вот народу нет почти и это не просто в глаза бросалось, а оторопь вызывало. Совсем обнаглели.
Впереди их процессии вышагивали Георг и Отто Хольте, за ними святой отец, потом две женщины, дальше Иоганн и последними шли два возчика. Хрен из такой коробочки выберешься. Впрочем, и воришкам к мешку с янтарём не подобраться. Пока всё плохо выходило. Отто целенаправленно шёл к правым рядам, откуда доносились крики про шелка и атлас. Иоганн вертел головой, пытаясь обнаружить торговца янтарём или изделиями из него и ничего похожего не видел. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу возле прилавка, на котором были выложены толстые шерстяные ткани и менее толстые льняные и из конопли. Шелк тоже был. Два тоненьких рулона. Один был розовый, второй голубой. Голубой Иоганну понравился. В жару такую рубаху бы. Просторную, чтобы ветерок под неё забирался. Самое то.
— Марка! — схватилась за сердце мачеха.
— Завтра будет на два шиллинга дороже, — брезгливость явственно отразилась на бородатой физиономии продавца, даже роскошная чёрная борода этого скрыть не могла. Нищеброды из деревни провинциальной только время у него отнимают, — вот льняная ткань, почти той же расцветки.
На самом деле цвет был красивый, не такой небесно-голубой как у шёлка, но красивый.
— А этот сколько стоит? — видимо мачехе тоже цвет приглянулся.
Дальше пошёл торг. Иоганн, воспользовавшись тем, что все отвлеклись, чуть отступил назад, сориентировался и поддерживая мешок за пазухой пошёл в соседний ряд, где видел шкатулки всякие.
— Иоганн? — тяжелая рука легла на плечо парнишки.
Что ж, бегство не удалось. Иоганн повернулся, позади него стоял Георг.
— Что там у тебя? — староста ткнул пальцем в котту выпирающую на животе (котта — верхняя рубашка, с короткими и широкими рукавами, и коротким подолом).
А может и хорошо. Не мать, не Хольте и ни пастор Шлак. Почему бы и не найти союзника.
— Янтарь. Хочу продать. Плуги сделать колесные, мост нормальный. Деньги нужны.
Парень огляделся. Нет, родичи с соседями не оторвались от покупки ткани, один бывший воин подошёл.