Кроме оружия и всяческих колец и цепей, снятых с убитых, у турок позаимствовали и три десятка лучших рыцарских коней, собранных теми по кустам вокруг поля боя. На них спустя полгода и ещё с десяток приключений, о которых любил у камина вечерами вспоминать барон фон дер Зайцев, выпив приличный кубок мёда. Кубок золотой и тоже трофейный. Вроде как самому Филиппу д’Артуа графу д’Э принадлежал, одному из руководителей крестового похода. Барон говорил, что видел его в руке пацана-графа, когда его отряд нёс караул возле шатров, где руководство похода расположилось на очередной военный совет и пьянку заодно.
Вернувшись из похода фрайхер фон дер Зайцев начал строительство вот этого замка. Где-то через год в рижском порту, куда заглянул, чтобы узнать новости с Руси, с Родины, он встретил вновь купца Ивана Кожина.
— Ничего там не поменялось. Василий платит дань ордынцам и воюет с соседями. Поход на Двину закончился неудачно для московского князя. Новгород отбился.
Они сидели в портовой корчме и пили противное кислое пиво.
— Жениться мне нужно. Деньги теперь есть, но немку не хочу в жёны. Русскую бы.
— Дочка у меня старшая невеста совсем. Пока до Новгорода доберусь, пока зима, пока снова сюда. Ей как раз пятнадцать годков будет. Приданое хорошее дам. Зовут Зыряна. Или брезгуешь с купцом породниться?
— Вези. Чего тут думать, ты Иван как брат мне. Благодаря твоему совету теперь и дорф есть и замок строится.
Зыряна не зажилась на чужбине. Родила Ваньку — Иоганна, а через два года умерла при родах, а через месяц отправилась в рай и сестренка единокровная Иоганна. Ваньке сейчас двенадцать. Тринадцатый пошёл.
Последней женой барона Зайцева стала дочь соседа и тоже барона Отто фон Лаутенберга (Otto von Lauterberg) — «фрайин» (нем. Freiin) Мария. Женился Теодор спустя четыре года только в третий раз. И не потому, что не хотел. Некогда было. Воевал. Тевтонские рыцари побили Витовта и Великое княжество Литовское заключило с крестоносцами так называемый Салинский мирный договор, по которому к Тевтонскому ордену перешла Жемайтия. Гроссмейстер Конрад фон Юнгинген радовался зря и не очень долго. Практически сразу в Жемайтии, то есть прямо под боком у Риги начались восстания, и они не прекращались ни на один год даже. То в одном месте вспыхнет, то в другом. Уже в 1399 году жемайты организовали восстание, захватили и сожгли два недавно построенных замка. Тевтонских солдат взяли в плен, чтобы обменять их на жемайтских заложников, взятых в Пруссии. Осенью 1401 года рыцари совершили набег на поселения. И опять стали строить замки, снова восстание и опять местные замки разрушили.
За четыре года Фёдор Васильевич шесть раз выдвигался с войском тевтонов на подавление восстания. Женился он в перерыве между боями на дочери барона, чье копье несколько раз оказывалось сражающимся бок о обок с послужильцами фон дер Зайцева.
Через год баронесса родила Василису. А вот уже шесть лет не может забеременеть вновь. Впрочем, насколько понял Иван Фёдорович из воспоминаний Иоганна, отец по этому поводу истерик не устраивает. Война в Жемайтской земле занимает почти всё время барона, а наследников у него и без того трое.
А сейчас, насколько понял Иван Фёдорович, папаша его реципиента вместе с сыновьями и послужильцами всеми собирается на общий сбор всего войска в Мариенбурге — столице ордена. А раз на дворе 1409 год, то можно не сомневаться, что впереди знаменитая Грюнвальдская битва, где немцы получат по сопатке.
Глава 3
Событие седьмое
Дела сами себя, конечно, не переделают, но и сон сам себя, знаете ли, не поспит.
Сон принёс на этот раз не только знания, но и облегчение физических страданий. Рука болела меньше, а если не шевелиться, то рёбра вообще не болели. Голова? Ну, тут две боли. Первая, которая от носа, теперь саднила скорее, чем болела, а ещё носопыркой нельзя было дышать. Надо понимать, там, внутри, всё спёкшейся кровью забито. Попытка потрогать нос вызывала болезненные ощущения, и после первой же вспышки боли Иван Фёдорович туда больше ручонками шаловливыми не лез. Вторая боль, которая просто головная боль, почти прошла. Осталась где-то в висках. Стукала. Терпеть можно. Сейчас главным неудобством был холод. Можно было слезть с сеновала и идти в опочивальню… Вот только там два его брата… Нда, была и вторая причина, из-за которой не хотелось Иоганну идти в дом, в сравнительно тёплую комнату, и уж точно там есть одеяло, которое можно на себя натянуть.