Инженер-сыщик наклонился над раскрытыми папками. Произвел в уме какие-то вычисления:
— Все они иностранцы. Каждый из них не так давно прибыл в Лютецию. Семейство аль-Зухри беженцы из Аравии. Покинули родину из-за войны с хананеями. Как ни забавно, приплыли в Европейскую Конкордию на одном корабле с Бат-Шевой, сбежавшей из своей страны по той же причине.
— Падающие на голову баллоны с ипритом и адские машины, начиненные фосфором никому не нравятся.
— Неделей ранее них по железной дороге в Галлию прибыл Пелори со своим… что?
Барон ехидно хохотнул:
— Сожителем, мон шер. Что, шестеренки в вашем мозгу всегда заклинивает, когда вы сталкиваетесь с упоминанием содомитов? Поверьте, это не самое страшное, что может быть в мире.
Раффлз зло скрежетнул зубами, но проглотил язвительное замечание:
— Тем не менее, из этой логики совершенно выпадает Новакович. Она живет в Лютеции уже пять лет.
Семитьер поднял палец вверх:
— Отнюдь, дорогой друг. Не выпадает, а дает нам прямую подсказку. Что необходимо каждому мигранту, попавшему на родину символа бюрократии — Триумфальной арки?
— Право на жительство.
— Документ очень важный, но живущие в трущобах практически не имеют шансов на его получение. В отличие от разрешения на работу. Без него вас даже убирать трупы травленых собак не допустят.
— И обновлять его нужно раз в пять лет. Получается, убийца — чиновник из Департамента???
— Скорее, он имеет доступ к реестрам этой богопротивной организации. Когда у нас был обнаружен первый труп?
— Сейчас скажу точно, — Раффлз сверился со своими записями. — В октябре прошлого года.
— Угу. Авзонец прибыл в Республику в сентябре, а уже в октябре был убит. Следующей оказалась хананеянка. В декабре. Практически два месяца паузы. Конец января — оба члена семьи аль-Зухри. Их Мясорубке хватило чуть более, чем на тридцать дней. Дальше пришло время сербки.
— Но мигрантов прибывает в страну намного больше. Чем руководствуется этот психопат?
— Это я и пытаюсь понять. Впрочем, одна мысль есть. Я слышал, у фликов вашего уровня имеется информация обо всех организациях в столице?
Раффлз криво ухмыльнулся. В его взгляде читалась гордость за свою службу:
— Как говорится, “нет человека — нет досье”. Мы, действительно, знаем обо всем.
— Да-да. Наслышан. Как и о том, что к каждому досье есть пометка “Склонен к дыханию и сердцебиению”. Вы, наверное, жалеете, что не успеваете убирать ее из документов усопших? Впрочем, это неважно. Меня интересуют все политические и подпольные группы галльских националистов. Возможно нам повезет и наш маньяк окажется намного проще, чем следовало бы ожидать. Ну а сейчас, позвольте откланяться. Меня еще ждут дела. Как только у вас на руках будет то, что меня интересует, телефонируйте. Мой адрес на визитной карточке.
Когда Гведе Семитьер вернулся на проспект Гамбета, Роза уже успела разложить свои нехитрые пожитки и вовсю помогала Лютену с готовкой. Первым на появление своего нанимателя среагировала девушка. Отбросив со лба приклеившийся из-за жарко растопленной печи локон, она скромно потупилась в пол, вытянув руки по швам. Будто только что они с дворецким не хохотали над какой-то задорной шуткой.
— Мастер Семитьер, обед будет готов через полчаса. Простите, мы были уверены, что вы приедете немного позже…
Барон отмахнулся:
— Роза, прекратите это низкопоклонство. Дома вы можете называть меня просто по имени. Не учитесь у этого старого убийцы дурному чинопочитанию. И запомните: в моем доме действуют только два незыблемых правила, за нарушение которых я попросту выброшу вас прочь. Законы эти очень простые: не трогать мои инструменты и не умирать до получения заработной платы. Все понятно? Ну и отлично. К слову, обедать вам придется без меня. Я уезжаю в клуб. Лютен, дружище, приведи мой выходной набор инструментов в порядок. Как тебе доподлинно известно, мертвецы — те еще грязнули.
Гведе указал глазами на саквояж, после чего удалился в свой кабинет. Роза посмотрела на дворецкого:
— Наверное, вы очень уважаете мастера… Гведе. Он, конечно, говорил мне, что вас связывают дружеские отношения. И все равно, мне кажется, его иногда заносит до оскорблений.
Лютен усмехнулся:
— Голубушка, а в чем оскорбление? До того как я поступил на службу к госпоже Лаво, я действительно состоял в банде. Вы слышали о Нэн Руж? Нас еще называли “дьяволами из Детройта”. Или вы считаете, искусством ножевого боя я овладел в свободное от уборки время? Так что, да. Я действительно бывший преступник.