— Вы зря опасаетесь мертвых, дорогая моя. Тело, не более чем костюм, в который вынуждена обряжаться душа, находясь на земле. Труп является идеальным гостем на последнем празднике жизни. Он спокойно лежит и ничего не просит. Максимум, что он может — это из-за случайной посмертной судороги уронить вам на ногу банку с формалином. Живые же роняют куда более серьезные вещи. Например — репутации. А то и целые головы. За долгие годы работы с мертвецами, я пришел к выводу, что опасаться стоит не их, а тех, кто их приносит. И поверьте, естественный отбор здесь встречается куда реже, чем в остальной природе. Труп — самое честное существо во Вселенной. Он никогда не лжет, не предает и не берет деньги в долг. В отличие от живых.
— Простите, Гведе. Нужно привыкнуть к этому месту… — в порыве внезапной откровенности прошептала Роза. — Просто мне кажется, что холод мертвецкой пробирает не просто до костей, а прямо до глубины души.
“Такой же холод, как тот, который поселился в нашей квартире, когда умирала мама. А что если однажды я и сама стану такой же холодной и жуткой?”, - едва слышно прошептала она.
Сделав вид, что не услышал ее последние слова, Барон постучал костяшками пальцев по столу и кивком указал на дверь:
— Холод морга не только позволяет сохранять тела в надлежащем виде. Еще он служит их защитой от тех, кому не повезло остаться по другую сторону. Скоро, мадемуазель Фалюш, вы убедитесь в этом сами. Но мы здесь не для того, чтобы предаваться праздной философии. Вы умеете наносить макияж?
— Немного. Я часто наблюдала за тем, как мастерски это делала моя мама, прежде чем отправляться на уроки в гимназию.
— Что ж, уверен, под моим руководством вы легко освоите это несложное дело. Сегодня вам придется помочь мне выглядеть немного старше. Но сперва мне нужно…
Семитьер подошел к стоящему в темном углу шкафу и, широко раскрыв его створки, поманил девушку к себе. Подойдя ближе, она рассмотрела полки, плотно заставленные расписными бутылочками, запечатанными корковыми пробками и воском. Рисунки на них были самыми разнообразными — от затейливых узоров до портретов и целых пейзажных композиций. Девушка поежилась — на секунду ей показалось, что одна из бутылок покачнулась, словно от движения воздуха. Барон задумчиво поводил пальцем по ряду сосудов и, наконец, остановил свой выбор на флаконе с изображением страшного, серого паука с крестом на спине.
— Это — фетиши Вуду или гри-гри. В них содержатся души тех, кто остался мне должен после смерти. Сегодня у месье… м-м-м-м… кажется, его звали генерал Монтеро, большой день. Наконец у него появился шанс расплатиться со мной. В свое время, господин… впрочем, его имя не имеет особого значения, научил меня использовать отпечатки памяти человеческих душ для перевоплощения. Пусть и на небольшой срок, но эта “маскировка” уже не раз спасала мне жизнь.
— Но это же жестоко держать человеческие души… взаперти!
Барон распечатал сосуд из которого тут же вырвался отвратительный запах тлеющей серы. Запрокинув голову, он влил в рот несколько капель. По телу могильщика пробежала дрожь. Он сел за стол перед зеркалом в старинной позолоченной раме и указал девушке на откинутую крышку занимающей добрых полстола шкатулки с красками для грима, кремами и косметическими карандашами:
— Жестоко? Очень. Но кто сказал, что у меня здесь находятся только те, кто такого отношения не заслужил? Для многих из них это практически спасение. Помогите-ка мне привести себя в соответствующий вид.
Роза подошла к столу и, оказавшись за спиной своего нанимателя, бросила взгляд в зеркало. Оттуда на нее смотрел совсем другой человек… Даже, скорее не человек, а существо с глазами, в которых плескались ночные кошмары. Его лицо было подобно карнавальной маске, изображающей кого-то очень древнего, не принадлежащего этому миру.
Девушка помотала головой и наваждение испарилось. Она глубоко вздохнула и взялась за кисть, придвинув к себе палетку с красками.
Фиакр Управления общественной безопасности остановился у кованых ворот особняка Семитьера. На козлах сзади стояли, вытянувшись во фронт, двое крепких жандармов в темно-синих сюртуках. За спиной каждого на ремне висела винтовка. Из экипажа выскочил Франсуа Раффлз в парадной форме инженер-сыщика. Размяв спину, он недовольно посмотрел на стоящую около входа Розу, поддерживающую под руку сгорбленного старика одетого в ацтланский мундир: