В кабинете воцарилась зловещая тишина.
— Ключ от небесных врат?
Раффлз злобно зыркнул на Барона:
— Да. Заверенное рукой кардинала разрешение, оправдывающее любые действия во имя Республики.
— Что ж, Франсуа. У меня для вас есть две новости, и обе очень поганые. Первая — вероятнее всего в вашем ведомстве работает “крыса”. Вторая — Девалю можно было бы предъявить обвинения в нескольких непредумышленных убийствах. А вот в том, что он и есть Мясорубка, мы ошиблись. Позвольте мне порыться в его бумагах и я докажу вам это.
Раффлз устало потер переносицу:
— Делайте, что считаете нужным, Семитьер. А мне сейчас необходимо срочно отправляться к комиссару Лесклеру. Мы не можем допустить, чтобы этот напыщенный инквизитор вмешивался в дела безопасности Лютеции.
К Павильону де Фло, где располагалось главное управление комиссариата Лютеции, Раффлзу удалось добраться только через сорок минут. На то, чтобы продраться сквозь бюрократические тернии — еще столько же. Глава жандармерии, Гаспар Лесклер, принял командана тайной службы весьма дружелюбно, однако, услышав о том, какое дело привело к нему Раффлза нахмурил лохматые, седые брови:
— Мой дорогой Франсуа, поймите — в свете последних событий — связываться с Инквизицией никто не рискнет. Еще год назад я сам, с огромным наслаждением, прижег бы керосином хвост этому проходимцу Монморанси. Но сейчас, когда кардинал и его псы успешно предотвратили покушение на Президента…
Действительно, в сентябре прошлого года все газеты Галлии пестрили заголовками о том, что благодаря неусыпному оку Инквизиции удалось обезвредить целую банду, что готовила убийство солнцеликого Луи де Пассивуара. Того самого, которого в народе иронично называли не иначе как де Трамбле — “дрожащим”. Вероятнее всего, именно на той самой черте характера, за которую его так прозвали, и решили сыграть ставленники Ватикона. Вечером в летнюю резиденцию Президента ворвались гвардейцы, сняли охрану, а начальника службы и вовсе арестовали. Через три дня он сознался в готовящемся покушении и “сдал” всех причастных. Естественно, после такого кардинал мгновенно попал в фавор. При чем настолько, что именно ему доверили подбор персонала, работающего непосредственно во дворце. Некоторые издания тогда попытались язвить по этому поводу, заявляя, что вся эта история шита белыми нитками по резаным ранам на коже начальника охраны. Мол, святым отцам достаточно ласково спросить у человека, любит ли он котят, чтобы тот сознался в самых страшных преступлениях. Теперь названия этих газет остается только вспоминать.
— То есть, мы позволим этим кретинам вмешиваться в вопросы правосудия и назначать виновных так как угодно им?
Комиссар развел руками:
— А что я могу сделать? Допустим, сейчас в моем секретариате напишут апелляционное требование. Допустим также, что де Монморанси примет его в порядке очереди. То есть, через месяц. Даже если вы найдете миллион серьезных доказательств невиновности этого вашего лекаря, ему это никак не поможет. Поскольку уже через несколько дней его голова слетит с плеч. И поверьте, для него это будет лучшим выходом из сложившейся ситуации. В худшем случае, доминиканцы демонстративно поджарят его на площади у птичьего рынка.
Забыв о субординации, Раффлз треснул со всей силы кулаком по столу:
— Но это же несправедливо!
— Дорогой Франсуа, справедливость в нашем мире — это фата-моргана, иллюзия. Впрочем, есть один козырь, который я хотел придержать до лучших времен…
— Что вы имеете в виду?
— Вы утверждаете, будто кардинал выдал своим шавкам “ключ от небесных врат”? Бесспорно, это туз. Но не стоит забывать, что кроме традиционных пикета и белота, в которые играют во всех уважаемых салонах Лютеции, есть еще игра простолюдинов, “муавр”. Так вот, по ее правилам двойка вполне может бить козырного туза. Мы можем попробовать сыграть в эту игру с Бергнаром. Но тогда рискованная роль двойки выпадет именно вам.
— Ваше превосходительство, я не совсем понимаю эти метафоры.
— Все просто. У меня есть право назначать на расследование преступлений государственной важности своих доверенных лиц, консилеров. Придав делу Мясорубки статус “государственного” мы получаем полную свободу на ведение расследования. Но стоит помнить, что звание консилера временное и не обеспечивает получившему его никаких личных привилегий вроде безопасности. Доминиканцы же известны своей мстительностью, и, увы, если вы попадете под их репрессивную машину — я помочь вам не смогу никак. А вы под ней окажетесь — попомните мое слово. Особенно в том случае, если провалите расследование. Что скажете, командан?