Командан задумался:
— Вчера вечером, по возвращении от вас, я телефонировал в Управление и отдал приказ сразу же с утра передать в мое распоряжение двух жандармов и фиакр. Однако я точно помню, что не сообщал дежурному, куда именно мы едем и по чью душу.
— Одним подозреваемым меньше. Впрочем, если бы это был он, то по приезду в клинику нас уже встречал бы пустой кабинет.
— Логично. Утром я заполнил все необходимые формуляры, положенные в случае ареста. Их видели только два человека — старший жандарм Готье и ответственный за парк Ришар.
— Стало быть, сообщить о том, куда мы направляемся, мог любой из них. Ну что же, обоих под одну плиту мы укладывать не будем, а вот выяснить, кто конкретно наш крот — сможем без труда. Но об этом потом. Расскажите-ка, для начала, что вам наплел наш приятель из "красного дома".
Внимательно выслушав рассказ сыщика, Барон хмыкнул:
— Да уж. Впрочем, было бы очень неосмотрительно считать наших оппонентов безмозглыми идиотами. Эту битву мы бездарно проиграли. Предоставим возможность Инквизиции какое-то время упиваться торжеством. Даже несмотря на то, что они очень грамотно подстраховались с точки зрения претензий от кардинала, убийства не прекратятся. Как бы негативно я не относился к “Доку” Девалю, единственное в чем он действительно виновен — это в глупости.
— Вы все-таки обнаружили его непричастность к убийствам?
Семитьер закурил свою извечную сигару:
— Относительно. На руках этого человека как минимум три трупа. И все они принадлежат хананеям, которых так не любили в Тевтонии и которых готов обвинить во всех смертных грехах прелат Бергнар. Право слово, дались же они им? Поверьте моему слову, я похоронил многих людей самых различных вероисповеданий и рас. И все они в гробу выглядят одинаково недовольными. Но я отвлекся. Итак, наш бывший подопечный действительно свихнулся на идеях превосходства галлийцев над другими нациями. Себя он, урожденный гаитянин, считал именно таковым. Хананеи же в его рейтинге ценности находились в самом низу. Как и у его кумира-тевтонца. Единственное отличие в их мировоззрениях, это то, что Деваль считал каждую нацию на земле обязанной приносить пользу. На той, которую он видел самой низшей он испытывал новые медицинские препараты. И, надо сказать, преуспел в этом деле. Из практически полусотни в результате его опытов погибли всего трое. Недуги же остальных ему удалось исцелить. Что стоит записать в его дебетовую книгу. Кстати, обо всем этом очень подробно написано в его личном дневнике. Вон он, на столе. Почитайте на досуге. Есть весьма интересные мысли.
Раффлз внимательно посмотрел на Барона:
— Вы говорите так, будто опыты на людях могли ему помешать потом кромсать свои жертвы.
— Ничуть. Впрочем, покойнику это сейчас уже никак не поможет и не навредит. Наша задача — восстановить истину, не более. Поэтому продолжим. Франк Деваль ненавидел “инородцев” настолько, что его разум в прямом смысле слова помутился. Как показали другие сотрудники клиники Ротшильда, чем глубже он тонул в болоте махрового национализма, тем сильнее развивались его личные патологии. На протяжении полутора последних лет он не провел ни одного оперативного вмешательства. А причиной тому стала нервическая рвота. Стоило ему прикоснуться к представителю “грязной” крови, как наш добрый доктор тут же начинал блевать. Причем, если изначально его тошнило только от прикосновения к настоящим представителям других национальностей, то с июня прошлого года он видел нечистоту даже в самых породистых галлийцах. Вот такой пердимонокль, друг мой.
— Но ведь хирурги оперируют в перчатках!
— И вот здесь мы упираемся в последнее проявление его болезненного разума. Конечно, мы можем не верить тому, что он сам написал в личном дневнике. Но вот подвергнуть сомнению его медицинскую карту — нет. А она гласит, что у пациента наблюдается сильная аллергия на резину. Он физически не мог их носить.
— Но, ведь, во время надругательства над телами убитых он мог надевать любые другие перчатки?
— Отнюдь. Мясорубка пользуется одноразовыми резиновыми перчатками. Вы же помните крупицы талька, обнаруженные на трупе его жертвы.
— Довод очень смутный.
— Тогда держите финальный гвоздь в крышку этого гроба. Франк Деваль весь последний месяц, вплоть до вчерашнего обеда, находился на каникулах в Гавре.
— И что, он был там безвылазно? Что мешало ему сесть на поезд и…