— А я не согласен. Спорим, что этот человек даже не будет с тобой разговаривать? Намного эффективнее окажется устроить засаду на убийцу. Как насчет того, если эта девочка окажется инвалидом? Например, паралич ног. И свое жилище она практически никогда не покидает. Но ты точно знаешь ее адрес. Убийца явится за ней, где мы его и возьмем за жабры.
— Умно! Недаром среди нас сыщик именно ты, а не я. Еще какие-нибудь дельные советы есть?
— Нам срочно нужен адрес, который вы назовете этим вампирам.
Барон вопросительно посмотрел на Розу. Девушка помялась и, вздохнув, сказала:
— Номер седьмой по рю Белло. Это наша старая квартира.
Семитьер зааплодировал:
— Я очень рад, что вы согласились с моей изначальной идеей, ма петит. Не бойтесь, даже если мы разнесем ваше старое жилье ко всем чертям, я компенсирую все расходы. А еще лучше — повесим их на казну.
Раффлз бросил на стол несколько купюр:
— В таком случае, я сейчас отправлюсь к комиссару и попробую договориться с ним о том, чтобы он дал мне своих доверенных людей для засады.
— Сядь, Франсуа. Я верю, что твой начальник даст тебе лучших из лучших. Но в жилище Фалюшей будет прятаться мой дворецкий. И уж можешь не сомневаться, что он справится с поставленной задачей почище любого служаки.
Глаза Розы сверкнули:
— Он просто зверь. Видели бы вы, как он защищал меня от бывших соседей! Только позвольте мне находиться там вместе с ним. Для достоверности.
— И думать забудьте! Это может быть слишком опасно! — замахал руками командан.
— А, ведь, она права, — почесал подбородок Семитьер. — Мясорубка крайне осторожен. И он десяток раз проверит каждый миллиметр и запланирует пути отступа. Ты обратил внимание, у нас есть шесть жертв, но ни одного свидетеля похищения? Это потому, что он никого не похищает. Он убеждает этих людей пойти с ним добровольно. Но для того, чтобы убедить больную девушку отправиться к нему, ему придется выйти на ее родственников. И увидеть саму жертву. Впрочем, мы поторопим события и не оставим много времени на раскачку. Все-таки, великий писатель может умереть со дня на день. Это, а также — солидный куш, вынудят убийцу совершить несколько ошибок. И возможно, напасть. Посему, я согласен с милой Розой. Роль жертвы должна получить именно она. Впрочем, не нужно беспокоиться — Лютен не даст ее даже поцарапать.
— В таком случае, я требую, чтобы мы с тобой были где-то неподалеку.
— А вот тут полностью соглашусь. Мы непременно будем рядом и подстрахуем Пьера. Но, сперва подобьем нашу прибыль. Я сейчас еду в санаторий. Ты забираешь мадемуазель Фалюш и, не привлекая особого внимания со стороны, собираешь всю информацию, касающуюся этого богоугодного места. Договорились?
Четверг, 9 марта, вечер.
На холмах, в парке Д`Эоль, где ветер гнал клочья тумана через голые пока ветви старых дубов, уютно расположился санаторий “Механикус витэ”. Жемчужина исцеления для тех состоятельных буржуа, чьи кошельки были так же полны золотом, как их легкие — городской копотью. Здание было построено недавно — об этом свидетельствовал вошедший в моду десяток лет назад стиль неоготика. Со стороны оно выглядело словно дворец, выбравшийся из сказок о королях и волшебниках. Его стены из светлого камня, местами тронутые лишайником, поднимались в три этажа, увенчанные башенками с медными куполами, что блестели под редкими лучами солнца, пребывающими серую пелену небес.
Фасад украшали высокие стрельчатые окна с витражами, изображающими сцены из античных и современных мифов — нимфы, купающиеся в серебряных источниках, и механические ангелы, парящие среди шестеренок. Над главным входом, обрамленным резными колоннами, сияла бронзовая вывеска с выгравированным названием, чьи буквы сверкали, как расплавленное золото. Двери из мореного дуба, инкрустированные медными пластинами, открывались с легким шипением — работа парового механизма, скрытого в стенах, — и выпускали наружу тонкий аромат лаванды, смешанной с эфиром и угольным дымом.
Внутри санаторий встретил гостя, перемещающегося в кресле для инвалидов, просторным атриумом, чей стеклянный потолок пропускал мягкий свет, рассеиваемый хрустальными люстрами. Пол выложен мозаикой из белого и зеленого мрамора, изображавшей спирали и листья, а вдоль стен тянулись ряды кадок с экзотическими растениями — папоротниками и орхидеями, чьи лепестки казались вырезанными из бархата. В центре зала журчал фонтан.
Навстречу ему выпорхнула миловидная девчушка, одетая в невесомое платье, стилизованное под древнеавзонский хитон: