— …Отношение к миру, — Еле слышимом голосом прошептал Хати, отвернув взгляд от доктора и посмотрев в окно, — …То, как люди относятся к миру…то на что способны люди… — Прикусив губу от, казалось бы, действительно интересной мысли, Хати уже про себя стал размышлять, не позволив доктору задержать на нем странный взгляд. А мысли же текли в сторону того, что же конкретно нужно делать, чтобы проявить особенности человека, а также и в сторону того, какие конкретно люди уже раскрыли свои силы.
Поведать мир. Самая первая мысль, которая странным образом навязалась в его голове. А вместе с этим и узнать потенциал человека, а также других рас, которым доступны уникальные способности. Идеальная цель, которая помогла бы не только сбежать из этого места, но и которая позволила бы находится подальше от этих людей.
— Семнадцать…нет, девятнадцать. А что делать до девятнадцати? Нет, в девятнадцать опасно. — Идя по протоптанной тропинке и не обращая внимания на падающий снег, Хати вслух рассуждал план, который медленно выстраивал в голове. Конкретнее, он размышлял о времени, когда ему стоит покинуть это место и отправиться в море. Мысли, которые никогда раньше не возникали в его в голове, заставили его серьезно задуматься над идеей особой силы людей, — Было бы это любое другое море, я бы и в пятнадцать вышел, но это Гранд Лайн. К счастью, первая его половина, — Метая свой взгляд с места на место, он все продолжал разговаривать сам с собой.
То, чего раньше он никогда не делал, после сотрясения казалось ему совсем незначительным. А вместе с этим в голове все сильнее и сильнее концентрировался вопрос о том, на что же конкретно способны люди. Однако все мысли испарились ровно в тот момент, когда он остановился прямо перед статуей. Осмотрев каменного и высокого мужчину с ног до головы, Хати сухо посмотрел в сторону, где не так давно ему прилетел камень в голову. Лавочка, которая сейчас была пустая.
— …А ты ведь раньше был сильным человеком, — Вернув все же взгляд к статуе, Хати уставился в лицо человека, голову которого засыпало снегом, — Если, конечно, верить слухам. Памятник сильному мастеру боевых искусств…интересно, потенциал у людей относиться к боевому типу?
Постояв на месте в размышлении еще немного времени, вспоминая величайших людей в море, а также историю самого острова и момент, когда он узнал, где именно он находиться, Хати с задумчивым лицом развернулся в немного другую сторону, отправившись к себе домой. Однако добравшись до прочной деревянной хижины, он остановился у порога с совсем неприятным лицом.
— Он еще там… — Положив руку на дверь, Хати с сомнением потоптался на месте. И только тяжело выдохнув, все же открыл дверцу, сразу же войдя в очень теплое помещение, — … — Бросив взгляд на один единственный проход, который вел к единственной жилой комнате в этом доме, Хати покривил лицо и медленно разулся, только чтобы в одних носках поплестись в комнату. Так тихо, насколько он только мог…
— Хатиман, ты вернулся! — Однако все же старческий голос раздался не в зависимости от того, как тихо он шел. Сжав кулаки от раздражения, парень все же вошел в комнату и сразу уставился на одну кровать, которая находилась вплотную к стене, — Ты в порядке, Хатиман? Ты…хорошо себя чувствуешь? — На ней лежал лысый старик.
Не просто лысый, а очень больной, худой и тяжело дышавший старик. Дедушка Хати, которому нужно было набраться необычно много сил, даже чтобы подняться с дивана. Тем не менее на внука своего он смотрел с очень взволнованным взглядом.
— Как ты выжил, пока меня несколько дней не было? — Сухим тоном спросил Хати, от чего старик тут же очень ярко улыбнулся.
— Мне по вечерам приходил мужчина с густыми черными волосами и помогал мне. Я забыл его имя…Ночь или…не помню. Он извинялся за то, что с тобой случилось. Но ничего, Хатиман, я проучил его как следует. Он много извинялся передо мной за то, что тебя чуть не убила его дочка. Тем не менее сегодня вечером помочь мне придется тебе, — И от этого, казалось бы, беззаботного тона, Хати сразу же с самым глубоким раздражением сжал свои кулаки. Скривив лицо так, словно у него сейчас пойдут слезы, он медленно подошел к своему столу, который стоял рядом с его кроватью, и сразу же устало плюхнулся на свой стул.
И пока он сидел на месте, неспособный ничего сделать, старик смотрел в его спину очень добрым взглядом. Он не просил сейчас не покушать, не попить, ничего. Это заставило Хати ненадолго расслабиться, однако была проблема. Проблема, которая буквально изводила его так сильно, что он трясся от злости. Старик неспособен переодеться сам. Неспособен сходить в туалет, неспособен подтереть задницу…не способен пережевывать еду и неспособен умереть. По крайней его болезнь, сделавшая его таким беспомощным, никак не могла его забрать.