Я только чуть заметно улыбнулся.
— Леонар, что он сказал? — спросил отец.
— Да так, ничего, — ответил я. — Он говорит, что с твоей стороны все-таки мило так о нем беспокоиться. И он тебе благодарен.
Улыбка, осветившая лицо отца, мгновенно наполнила меня мрачной и нежной грустью. Мать крепко обняла его за плечо.
— В конце концов, так оно и есть! — проворчал дед, пожав плечами.
На следующий день у меня появился новый знакомый — Александр Равчиик. С двумя “и”, сразу же уточнил он. Он дорожил этими двумя “и” так же, как я — шариками, подаренными Наполеоном и спрятанными у меня в ранце. Александр носил причудливый картуз из меха, кожи, бархата и даже перьев, который он почтительно, словно рыцарский шлем, водружал на вешалку в коридоре. Этот странный предмет меня завораживал.
Александр был застенчивым, грустным и необщительным: это отдаляло его от одноклассников, но немедленно вызвало во мне симпатию. Спустя всего пару часов после знакомства я с удивлением обнаружил, что считаю его своим лучшим другом. Может, я просто обрадовался тому, что нашел товарища, похожего на меня, того, с кем можно всем поделиться? А может, шарики Наполеона обладали какой-то магией? Загадка. Как бы то ни было, вера в собственную непобедимость вскружила мне голову, и я предложил Александру сыграть партию в шарики. Не сомневаясь, что сейчас приумножу полученные в дар сокровища, я выставил шарики Наполеона.
И увидел, как они один за другим исчезают в карманах моего нового друга. Надеясь отыграться, я снова и снова вытаскивал шарики из полотняного мешочка: должна ведь и мне выпасть удача. Но ничего не получалось, какой-то злой гений уводил в сторону мой шарик, и он в последний миг неизменно пролетал мимо цели.
Александр рассеянно, механически забирал свой выигрыш, даже не глядя на меня. Шарики издавали тихий стук, опускаясь на дно его кармана, раздувавшегося на глазах. Я говорил себе, что пора остановиться, что я все проиграю, но всякий раз моя рука словно помимо воли погружалась в мешочек и вытаскивала очередной шарик. Мой приятель отличался дьявольской ловкостью, а все его движения — точностью опытного снайпера.
Сначала ушли самые неказистые, потом — слишком блестящие, наконец — самые ценные шарики. В один день я потерял все свое богатство.
— Ну все, у меня больше ничего нет, — признался я.
Как ни странно, я совершенно не сердился на Александра. Ведь я же сам растратил то, чем так дорожил.
Сердце мое было так же пусто, как ранец, и по пути домой я едва сдерживался, чтобы не расплакаться. Что на меня нашло? Зачем мне понадобилось играть до последнего? А теперь слишком поздно.
Глава 5
На следующий день после трагедии с шариками дед заявил мне:
— Итак, Коко, я назначаю тебя моим адъютантом. Леонар Бонер — мой адъютант. Вот, теперь это официально.
— Жду ваших приказаний, мой император! — отчеканил я, как настоящий солдат, и вытянулся по стойке “смирно”.
— В атаку на перегоревшие лампочки! Чтобы яснее видеть будущее. Как думаешь, Коко?
— Это правильно.
Я держал табурет, на который он взобрался, чтобы выкрутить лампочку.
— Дедушка, ты точно отключил ток?
— Не волнуйся, Коко. И не зови меня дедушкой.
— Хорошо, дедушка. Я волнуюсь, потому что не хочу, чтобы с тобой случилось то же, что с Клокло[1].
— Бедняга Клокло! Когда я о нем думаю, мне так грустно! Стукнуло током… Ха-ха-ха…
Он так смеялся, что я с трудом удерживал табуретку.
— Довольно веселиться, подай-ка мне новую лампочку.
Из-под его пальцев посыпались искры. И наступила полная темнота.
— Уй-ё! Черт! — произнес он и потряс рукой, как будто хотел ее остудить. — Наверное, я что-то забыл. Но ведь я сам проводил электричество в этом доме. Не понимаю. Твоя бабушка, видимо, вызвала кого-то что-то поправить, он все тут перепутал — и вот вам, пожалуйста. От женщин ничего хорошего не жди.
Он мягко, пружинисто спрыгнул на пол. Достал откуда-то свечу и зажег.
— Да будет свет! — провозгласил он.
Басту вся эта ситуация чрезвычайно забавляла. Удобно усевшись и энергично виляя хвостом, он ожидал продолжения веселья.
— Скажи мне, Коко…
— Что?
— Тебе не кажется, что нам тут хорошо вдвоем? — спросил он, опускаясь на старый диван.
— Втроем! — поправил я и погладил Басту.
Он был прав. Мы походили на двух воришек-сообщников, в потемках забравшихся в дом. Двое воришек и их пес.
— Интересно, он хороший сторож? — задумчиво произнес Наполеон.
1