— Девки, быстро есть. А ты, Надюша, со мной постой. Улыбнись человеку, дочка, улыбнись.
Под стук копыт, мы в избе скрываемся и к дверной щели приникаем. Маруся под ногами у меня, прячется. Не нравится ей гость наш.
Да и мне неприятен незнакомец. Прилизанный весь, как на картинках в книге. А глаза рыбьи, навыкате. Вчера хорошо не могла рассмотреть, а сегодня ближе стоит.
Матушка перед ним рассыпается, Надю в бок толкает.
— Неужто смотрины? Вер, погляди-ка, голову не опускает даже! Смотри же, Верка!
А я и смотреть не хочу. Отхожу дальше. Грустно мне.
Старый мужик этот, некрасивый, а Надя у нас расцвела, как цветы по весне. Коса толстая, темная. Глаза и губы яркие, на щеках румянец здоровый. И бока круты, да грудь вперед красиво выходит. А еще движения плавные, как танец ведёт.
Жалко мне её, ох как жалко!
А если люб станет? Если станет, то, конечно, совет им да любовь. Только разве ж можно молодую за такого?...
***
От автора: фотографии реального колечка, которое Серёжа надел Верочке на палец
Глава 6.
— Ну чего ты, Верка, смурная стала? Не тебя же мамка повела показаться.
— Не знаю, — отхожу всё дальше и дальше. — Не хочу видеть. Противно.
— Противно, — повторяет Варюша, но сама знаешь, коли скажут, наши слова, как ветер. Пролетят, и не заметит никто. Тебе хорошо, у тебя Сережка есть, а я…
Обнимаю сестру, жалея. Она свою судьбу не встретила ещё, не повезло.
Прикусив губу, усаживаюсь за стол и Марусю зову. Сестрёнка живо бежит на зов и хватает первой ложку — проголодалась.
Рассыпчатая жёлтая каша набухла в чугунке, и заманчиво топит кусочек масла, растекающийся в углублении. Стоит аромат молока и свежевыпеченного хлеба, который матушка выставила остывать на окно. Хрустящая корочка так и манит отщипнуть и положить в рот. Рука сама тянется и тут же возвращается на место, когда в сенях скрипит плохо смазанная дверь.
Надя с расцветающими алым щеками молча занимает своё место, а мама застывает. Осматривает нас цепким взором. Хмурится, ничего не говорит, но мы съеживаемся заранее.
— Через несколько дней приказчик за ягодами придёт. Варя со мной встречать будет, а вас чтобы близко не видела! Ищет барин девку, что ему приглянулась…
Не договорив, выходит мама из избы, а мы смотрим в свои тарелки. Сёстры бояться заговорить, а я боюсь… Боюсь того, что знаю, кого может искать барин…
Мы даже не знаем, который, не знаем, где глянулась ему девка, но я внутри чувствую неприятный шар, который мешает дышать. Помню, помню чувство грязи после встречи на речке. Помню, как бежала без оглядки.
— Как думаете, может, Савиных дочку ему надо? Они часто гуляют у того берега, — Надин голосок еле слышен.
В нём столько надежды, что мы хватаемся за тоненькую ниточку и соглашаемся, наперебой уговариваю Вареньку, что Надюша права. Конечно, Савина, конечно!
А мне показалось! Страх, который противной струйкой полз по спине, испаряется.
— Она из городских, — добавляю. — Точно она, точно!
А сама аккуратно кашу откладываю Маше, которая уже тянется за добавкой. Перенервничала, и теперь до самой темноты не смогу поесть. Главное, не попадаться на глаза матушке, чтобы не заметила, как сарафан обвис. Не принято, чтобы худа дочка была. Худая — от слова «худо», больной считается.
Как заканчиваем с завтраком да уборкой, стараюсь улизнуть из дома. По пыльной дороге иду к соседней деревне, где любимый мой помогает тётке отца. Не видела её никогда, но слышала рассказы: одинокая она, суровая. Говорят, колдовать умеет да сглаз наводить, вот и обходят стороной люди.
Кручу в руках туесок, в который соберу ягоды. Тропа через лес идёт, успею наполнить корзиночку, чтобы пирогов напечь и в церковь снести. Матушка и ругать не будет, если успею обернуться и до вечера свои дела переделаю. А я успею! Долго ли, когда руки сами приучены и работают, пока мысли текут, как мед на солнце?
По краям дороги, которая серой лентой тянется к лесу, много цветов растет. Сбиваю пальцем толстого шмеля, рассевшегося на жёлтых соцветиях пижмы. Ценный цветок, отвар из которого лечит много болезней.
Следом за пижмой голубыми кустиками устроился Петров батог (прим. — в местности, где живёт Вера, так называют цикорий). Красивый. Строгий он, тянется к небу, цвет которого носит на лепестках. Его корни выкапывают по осени, сушат и мелко—мелко толкут в ступке, чтобы зимой заваривать крутым кипятком. Вкусный и ароматный напиток получается. Им тоже лечатся от хворей различных.