Вмиг давление пропало совсем, вместо этого противник просто рухнул на него и задёргался. На лицо и грудь полилась горячая кровь. Одним движением Отгар спихнул с себя тело и схватился за протянутую руку.
– Живой? – над ним стоял Оттир с перепачканным кровью топором и дико сверкающими глазами. Мешающий плащ он скинул, и теперь на воронённой кольчуге тускло поблёскивало пламя костра.
– Живой. – Отгар уже стоял на ногах и старался оттереть красную мерзость со своего лица. Хотя, наверное, зря: так он выглядел куда более устрашающе. – Что… – Отгар не успел закончить вопрос, когда мимо них пробежали в темноту леса какие-то люди. Похоже, это были стражники из обоза. Судя по пустым рукам и беспорядочному бегству, драться они точно ни с кем не собирались. За ними с криками и улюлюканьем гнались вооруженные до зубов незнакомцы.
– Надо уходить! – рявкнул Отгар, но Оттир уже бросился им навстречу.
– Уходим! – ещё раз крикнул Отгар, но его голос потонул в грохоте, с которым дварфийский топор Оттира ударил по наспех поднятому щиту.
Спустя мгновение щит взметнулся ещё выше, словно стараясь получше защититься от неожиданно сильного удара, но топор уже летел вниз куда-то в колени, куда бить дварфу было несравненно удобно. Противник рухнул с воем на землю. Ещё через секунду Оттир уже дрался со следующим противником, не забывая постоянно перемещаться и не давать себя окружить.
Зелёный дурак, нашёл время показывать удаль! Отгар перехватил топор покрепче. Где остальные? Почему проворонили нападение? Ждать ли помощи? И есть ли ещё кто-то, от кого её можно ждать?
Спустя несколько секунд драка докатилась и до Отгара. Времени на раздумье уже не осталось. Какой-то кряжистый мужик со свалявшейся гривой волос сверкал глазами из-за щита и постоянно атаковал. Меч то и дело шипел в опасной близости от головы, а в те редкие моменты, когда дварфу удавалось ответить, на пути топора возникал проклятый щит. Отгар сразу понял: враг куда сильнее его. Дварфа читали как книгу – он себя почувствовал до невозможного беспомощным, и это бесило. Он немного разорвал дистанцию, чтобы проверить, как там дела у Оттира, но за эту долю мгновения его противник почти достал его мечом. Отгар отчаянно рубанул топором в ответ, стараясь отогнать назойливого человека и вернуть дистанцию, но тот, наоборот, подшагнул ещё ближе и незатейливо ткнул щитом в лицо дварфа.
Отгар отчётливо услышал треск внутри черепной коробки, и по голове разлилась боль. Силуэт врага поплыл из-за хлынувших из глаз слёз. Дварф попытался достать зыбкий силуэт топором ещё раз, но у него снова ничего не вышло.
– Эй! – кто-то проорал ему почти в ухо, и, когда Отгар попытался ударить на звук, его затылок затопила боль, а он сам почему-то оказался лежащим на земле. Последнее, что помнил дварф, это множество сапог, градом обрушившихся на него со всех сторон.
***
Сначала пришла тошнота. Она вынырнула из темноты ещё неочнувшегося сознания и бесцеремонно заняла собой всё. Какое-то время, Отгар не смог бы сказать сколько именно даже под пытками, всё что понимал дварф, это то что вокруг темно, и что его чудовищно тошнит. Где-то вдалеке слышались едва различимые разговоры и что-то премерзко хрипело, изредка срываясь на свист, словно дырявые меха с давно и основательно проржавевшим механизмом.
Хрипы имели свой ритм, и дварф какое-то время к ним прислушивался, пока наконец не понял – это его собственное дыхание. В сознании ярко вспыхнули события атаки на лагерь, стычки сначала с одним, затем с другим противником, пропущенный удар в лицо и почти сразу – темнота.
Неосознанно он потянулся рукой к носу – наверняка тот был сломан, – когда его запястье пронзила острая, едва терпимая боль. Отгар сжал зубы покрепче, чтобы не застонать и не выдать, что он уже очнулся, но разбитый рот откликнулся на это ещё одной вспышкой боли. Дварф едва совладал с собой, и, кажется, пронесло. Если кто за ним и наблюдал, то Отгару удалось не выдать себя даже сбившимся дыханием.
Он сидел, уронив голову на грудь. Судя по изрядно замерзшему заду, сидел прямо на земле. Руки плотно связаны за спиной и на любую попытку малейшего движения неизменно отзываются болью. Значит, связаны они довольно крепко, и, что хуже того, уже давно. Носом дышать не получалось, рот, пересохший и полный крови пополам с вездесущей и неотступной болью, ощущался как сплошная рана.
Отгар осторожно пощупал распухшим языком зубы. Хорошо, если осталась половина. Этим сволочам удалось сделать то, что не получилось у времени.
Ладно, плевать.
Дварф осторожно и медленно попробовал открыть глаза. Открылся только один и то нешироко. Его седеющая борода и штаны были залиты кровью, которая казалась чёрной в этот час. Слева от него сидел человек, судя по штанам и длине ног, а справа… Отгар обрадовался! Оттир! Жив, значит! Такие короткие ноги и здоровенные сапожищи могли принадлежать только дварфу.