Ждать долго не пришлось. Едва Максимилиан договорил, бородатый, видно отдышавшись, махнул тесаком: вперёд. И разбойники кинулись на Волкова. А Максимилиан кинулся прочь. Словно убегал в проулок.
Сразу пришлось уворачиваться от алебарды. Опять этот здоровый мужик наседал, передохнуть не давал.
«Продержаться бы, пока он зарядит пистолет!»
Волков всё ждал, пока он это мерзавец «просядет», хоть чуть замешкается при выпаде, даст ему хоть один шанс, чтобы скользнуть мечом по древку и разрубить разбойнику руку, да какой там… Бандит опытен. Да и бородатый не дает и движения лишнего сделать. Волков только отходил, только отбивался.
«Да где же этот Максимилиан с пистолетом!?»
И чудом, чудом он сильным ударом меча отвёл алебарду, когда бандит хотел проткнуть ему левую ногу, и тут же, опять же чудом, отвел рубящий удар бородатого, который решил ему раскроить голову ударом справа. Когда тебя пытаются убить, а ты ждёшь помощи, время тянется на редкость неторопливо, словно выжимая из тебя все силы и последние надежды.
«Ну, где же Максимилиан, чёрт его задери!?»
Ему уже не хватало воздуха, хотя и враги его заметно притомились, но всё равно были ещё рьяны.
И тут он увидал Максимилиана. Тот шёл быстрым шагом, подходил со спины к его врагам. В одной руке меч, в другой… Пистолет!
Спокойно подойдя к алебардщику сзади, он поднял пистолет.
— Бородатого! — крикнул Волков, так как именно он был у разбойников главным.
Но колёсико уже высекало искры. Ретивый разбойник и тут успел обернуться, но, кажется, даже удивиться ему не пришлось; порох выплеснул ему прямо в лицо дым, пламя и железную пулю, которая, разнеся ему лицо, вырвала кусок затылка, забрызгав кровью и Волкова, и бородатого.
Бородатый на то взглянул раздосадовано, и тут же получил хороший укол от Волкова. Кавалер дотянулся в длинном выпаде и воткнул меч ему в левую руку, чуть выше локтя.
Бородатый отскочил, схватился за рану. Огляделся. Нет, дураком не был, ещё дым не рассеялся, а он уже быстро уходил в проулок, на ходу наотмашь рубанув Максимилиана своим тесаком. Бил в голову, но юноша успел закрыться, и удар пришёлся на руки, в которых он держал пистолет и меч. А там, спасибо сеньору за подарок, рукава ламбрийской кольчуги, удар они выдержали, кости тоже. Ну а боль с синяками пройдёт.
Волков хотел пойти догнать бородатого и обязательно, обязательно убить его, причём убивать его болезненно и долго, но сил у него не было совсем. Рёбра болели справа, левое плечо ныло, нога опять же, куда же без неё, и, главное, ему не хватало воздуха. Кажется, он стар становился. Как старику ему не хватало дыхания.
— Лекаря, — неслось на улицей, — лекаря зовите!
— Лекаря и стражу! — доносилось из сумерек с другого конца улицы.
А он стоял, опираясь на меч, тяжело дышал и больше ничего сделать не мог. Даже говорить сейчас не мог.
Глава 9
Александр Гроссшвюлле сидел на коленях на мостовой. Весь, весь он был в крови. Его большая алебарда лежала перед ним. А он, на удивление безучастно, рассматривал свои изрубленные руки. Почти всё лицо его, особенно левая часть, было в рассечениях; рассечениях глубоких, на левой скуле даже кости лица были видны. Кровь стекала на подбородок и оттуда на кирасу. Волков, пряча меч, подошёл к нему, присел рядом, стал осматривать раны:
— Ничего, ничего, глаза целы, это главное. Останутся шрамы, но это ерунда, красавчиком вы всё равно не были. Чёрт! — кавалер поглядел на его изрубленные руки. Особенно плоха была левая рука. Волков вскочил и заорал: — Телегу мне! Талер за телегу!
Из домов стали выбегать люди, они уже несли лампы, так как сумерки почти превратились в ночь. Они ужасались. По всей улице убитые люди и кони. Они шептались:
— Это фон Эшбахт?
— Он. Я его узнал. А это люди его.
— А с кем же они бились?
— Да почём же мне знать!
— Может, горцы?
— Может, и они.
Но Волков всё кричал:
— Есть у кого телега?
— Господин, у меня тачка, — отвечал молодой горожанин. — Этого господина я смогу отвезти на ней к доктору Берку.
— Да-да, — соглашались другие люди, — отвези истерзанного господина, Ганс, доктор Берк тут недалеко живёт и недорого берёт.
Пока Ганс вывозил из подворотни свою тачку, на которой развозил днём овощи, пока все вместе на неё укладывали Увальня, появился пристав с двумя стражниками. Он стал выяснять, что произошло, попытался поговорить с Волковым, но кавалер был с ним груб.
И тогда пристав говорил с Максимилианом. А как узнал от него всё, так тут же послал людей к коменданту и начальнику городской стражи. А заодно сказал им забежать к первому городскому судье.