Приемник выключили. Разговор зашел о разном, как это обычно бывает в вечерние часы досуга среди разноплеменной журналистской братии, оказавшейся в одной поездке вдали от родных домов и знакомых мест. Вспоминались былые командировки, забавные истории, коими, очевидно, богата жизнь каждого, кому приходилось по долгу службы колесить из края в край нашей не такой уж большой планеты. У моих друзей из ГДР, разумеется, воспоминания были богаче.
Их фильмы о Вьетнаме «Я искренне раскаиваюсь», «Пилоты в пижамах», известные многим советским зрителям, говорят сами за себя. Вальтер и Герхард рассказывали, как они делали фильм «Белый путч» о событиях в Чили. Поговорили и о их последнем фильме «Экзерсис» — об учениках Школы изящных искусств в Пномпене, вновь открытой в сентябре 1980 года...
Вдруг из угла донесся пронзительный крик. Все обернулись и замерли. На каменном полу при тусклом свете коптилок мы с ужасом увидели двухметровую кобру. Темно-серая гадина извивалась на одном месте, видимо, и не думая уползать из нашей гостиничной кают-компании. Ее тело сворачивалось кольцами, снова расправлялось, и казалось, что змея демонстрирует перед нами грацию и изящество движений.
На крик прибежал Марес с фонарем в одной руке и с палкой — в другой. Он направил луч на рептилию, и в ее немигающих глазах без ресниц зажглись жутковатые красные огоньки. Все мы пребывали в состоянии оцепенения. Трудно сказать, сколько длилась эта немая сцена. Кобра подняла голову, и шея ее стала расплющиваться, превращаясь в черный диск, на обратной стороне которого показались перевернутые очки. Это была королевская найа. Сумерки и начало ночи — для нее самое время активной охоты.
В городах и джунглях Индокитая мне много раз приходилось встречаться со змеями. Но к их обществу я так и не смог привыкнуть. С найей так близко я еще не оказывался. Вела она себя действительно по-королевски. Не спешила убраться и свое раздражение выказывала лишь тем, что поднимала голову и делала еле заметные угрожающие движения. Стало как будто ясно, почему ее изображение в Кампучии издавна служило символом величия и могущества.
— Не бойтесь,— тихо сказал Марес. Он стоял между нами и коброй.— Она не нападет. Смотрите, что рядом с ней.
И только тут мы заметили на полу рядом со змеей крысу, дергавшуюся в предсмертных конвульсиях.
— Убивать найю нельзя,— произнес Марес.— Она сейчас уйдет.
Он сделал шаг вперед и осторожно протянул к змее палку. Та недовольно зашипела, взяла зубами добычу и поползла к решетке, окружавшей веранду. Через минуту ее хвост мелькнул за оградой, и только было слышно, как шуршала сухая трава под брюхом уползавшей прочь найи.
Скоро дали свет, во дворе послышалось знакомое фырканье фонтана, по мокрым плитам зашлепали босоногие детишки, радуясь искусственному дождю. В столовом зале загремели посудой. Ужин, как и обед, был непомерно обильным. Может быть, поэтому и спалось плохо...
«Дамрей Сар» — «Белый слон»
ПЕРЕД резным алтарем лампады мерцали призрачным светом. Из бронзовых курильниц выползал благовонный чад и зависал сизой пеленой над бритыми головами монахов, застывших на каменном полу в позе «лотоса». Две старухи усердно творили молитвы, отбивая земные поклоны, и их хриплые, монотонные голоса, акустически усиленные, мерно звучали под высокими сводами. Царящий в пагоде полумрак лишь подчеркивал значимость совершаемого таинства — общения смертных с божествами. Мне показалось, что это состояние трепетности, близкое к религиозному экстазу, начали испытывать и мои спутники, когда мы, оставив сандалии за порогом, вошли внутрь.
После удушливого зноя улицы там оказалось легче дышать, несмотря на горьковатый запах жженого масла и приторно-сладкий дым ароматных палочек. Босые пятки вдруг приятно ощутили всю прохладную глубину отполированного тысячами ног камня.
Бикху увидели нас, но виду не подали. Один из них только стыдливо прикрыл куском шафрановой материи голую грудь, на которой цветной татуировкой были выведены схоластические сентенции из «Дхаммапады»[5], а может быть, из других источников буддийской мудрости. Остальные хранили столь же невозмутимый вид, продолжая сидеть в позе «лотоса» и обмахиваться бамбуковыми веерами. Син Суптхот почтительно поклонился, сделал жест «анджали», сложив ладони выше головы, и произнес несколько фраз, обращаясь, по-видимому, к старшему. Монахи тут же проявили к нам заботливое внимание и предложили сесть на циновку.
5
Дхаммапада — одна из книг, излагающая в стихотворной форме постулаты буддийского вероучения.