В это время с улицы вбежала ватага мальчишек и с визгом рассыпалась вдоль стены, образовав длинную шеренгу. Квант-хин, с укоризной глядя на них, слабо улыбался. В дверях появился еще один подросток с палкой и что есть мочи заорал: «Да здравствует великая Ангка!» Дети, вытянув руки по швам, натужными голосами вторили «воспитателю».
— До сих пор играют в уроки политической грамоты,— сказал мой собеседник.— Вон, полюбуйтесь, на панелях что они рисуют...
Среди рисунков, нацарапанных нетвердой детской рукой на грязной штукатурке, мне предстали нехитрые, но поражающие своим натурализмом сюжеты из недавнего бытия этих сирот. Вот верзила в черной форме поднял за ногу ребенка и бьет его головой о дерево. На другом изображена очередь за едой к тому самому котлу, который валялся теперь у нас в ногах. Вот снова сцена экзекуции: старик заслоняет собой малышей, а полпотовец лупит его прикладом.
— Эти ребята,— подошел к нам один из рабочих,— почти каждый день приходят сюда играть в свои игры. Видать, крепко засело в памяти.
ДЕТИ Кампучии... Страшно подумать, что ждало их впереди, не будь свергнут режим геноцида с его гнусной «теорией» раздельного воспитания «граждан нового типа». Среди многочисленных инструкций и постановлений, которые выходили из-под пера полпотовских «теоретиков», встречаем немало бреда по части «семьи и общества», советов, как лучше провести «коренную ломку отсталых семейных отношений».
Как-то в Пномпене мне довелось встретиться с кампучийским социологом Ванди Каоном. Мы сидели в одной из комнат столичной мэрии и говорили о ходе расследования преступлений полпотовской клики. Во всех провинциях страны еще продолжали работать следственные комиссии[8]. Ванди Каон принимал в этом активное участие, и его доклады заслушивались на трибунале, приговорившем Пол Пота и Иенг Сари заочно к смертной казни. Он много рассказывал о своей личной трагедии, о том, как работал над составлением обвинительного выступления. На трибунале его доклад проходил под № 2.4.01. Приведем некоторые выдержки из этого документа.
«...Согласно исследованиям, проведенным пномпеньским доктором Нут Савоэном, физический и умственный потенциал детей, родившихся в полпотовских резервациях, уже никогда не достигнет нормы. Основательно подорвано здоровье тех подростков, которым тогда не было 15 лет. Их заставляли работать как взрослых: они безропотно строили плотины, рыли каналы, прокладывали дороги под палящими солнечными лучами. Многие из них умирали в тяжелом лихорадочном бреду. Заброшенные в отдаленные малярийные районы на строительство плотин, дети плакали каждый вечер, сбиваясь вместе в хижинах, не защищенных от дождя и ветра. Маленьких никогда не кормили досыта под тем предлогом, что они недостаточно участвовали в общественных работах».
Уничтожив города и покончив таким образом «единым махом» с классами, задачу подготовки поколения нового типа предполагалось решить не менее радикально и просто. У родителей, относящихся ко второй и третьей категориям[9], детей отбирали с пятилетнего возраста в общие центры на воспитание в духе «коллективизма и преданности Ангке лоэу» — верховной полпотовской организации. В начале 1977 года в указе, подписанном Кхиеу Самфаном, главой государственного президиума демократической Кампучии, говорилось о создании таких центров во всех шести военных зонах, на которые была разбита страна в соответствии с новым административным делением.
«Наши дети не играют с игрушечными машинами, корабликами и игрушечными ружьями,— говорил Кхиеу Самфан.— Они счастливы, что могут помогать старшим, прогоняя воробьев с полей, чтобы они не склевали урожай, ухаживая за буйволами и другим скотом, собирая навоз, помогая строить дамбы и плотины, рыть водохранилища и канавы». В подготовленном им постановлении Постоянного бюро ЦК от сентября 1978 года указывалось: «Семья строится на принципах Ангки, исходя из политико-идеологических соображений».
Там же говорилось, что дети — это «опора нового общества и посему должны пользоваться определенными привилегиями по сравнению со взрослыми». Но привилегии нужно было оправдывать «настойчивым упорством в работе, качеством и количеством произведенного труда».
— Нам внушали, что Ангка позаботится о наших детях, освободит их от буржуазных пережитков,— рассказывали на встрече с журналистами в Ассоциации женщин Кампучии вдовы, потерявшие своих сыновей и дочерей.— Нас, считавшихся неисправимыми, занесли в списки «враждебно настроенных». Поэтому все контакты с детьми строго запрещались.
8
Точное количество жертв геноцида было объявлено в Пномпене только в сентябре 1984 года. С 17 апреля 1975 по 7 января 1979 года в Кампучии было уничтожено 3.314.768 человек, из них 1.927.060 крестьян. В тюрьмах режима было замучено 305.417 человек.
9
Все население в полпотовской Кампучии официально делилось на три категории. В первую, основную, включались жители горных и лесных местностей, которые были базой повстанческого движения. Это районы провинции Ратанакири, Мондолкири, Преахвихие, Кампонгчам, Стынгтренг, Кратье. Местное население традиционно враждебно относилось к жителям равнин как более зажиточным и ненавидело угнетавшую его кхмерскую монархию. Оно было наименее образовано и информировано. Здесь полпотовцы в основном черпали кадры своей организации и армии. Вторая категория включала жителей недавно освобожденных районов и третья — семьи бывших солдат и офицеров лонноловской армии, чиновников, торговцев, монахов, студентов, интеллигенцию, то есть основную массу городского населения.