— Долго ты еще намерен бегать? Раз удрал, теперь опять…
— Захотел и удрал, — сказал Джимми.
— Что? Ты что несешь, черт тебя дери? Что ты вбил себе в голову?
— Я уже сказал: я не хочу больше там жить.
— Ах, он сказал! Он сказал… Ну а теперь я тебе кое-что скажу. Да, я, черт меня дери, скажу тебе пару слов…
Она попыталась перехватить взгляд мужа, но он ее не видел, он видел только мальчика, а может, вовсе и не мальчика он видел сейчас, а собственное бессилие и беспомощность, бесправность, ущербность. Она с тоской думала о том, что зря они так, не до того ведь сейчас, надо им быть добрее друг к другу.
— Раз ты не умеешь вести себя как положено в школе и… дома, значит, придется тебе торчать там, куда тебя засунули, пока ты этому не научишься.
— И не подумаю, — сказал Джимми и упрямо, на новый манер, вскинул голову.
— Придется. Или я сам тебя научу.
— Уж ты-то, — фыркнул Джимми.
Ну зачем они мучают друг друга, ни к чему это.
И откуда такая напасть? Как хорошо было раньше, жил себе где положено, с радостью приезжал домой погостить, а ведь если он будет так себя вести, его никогда не отпустят домой насовсем.
Она молча взывала к ним, но они не хотели ее слышать.
— Черт знает что, — не унимался муж. — И так стыда не оберешься из-за того…
— Аксель! — воскликнула она, и муж, опомнившись, прикусил язык.
— Бедные родители! — со злостью подхватил Джимми.
Она умоляюще посмотрела на него.
— Джимми, — повторяла она. — Джимми…
— Нет! Не хочу! — запальчиво выкрикнул Джимми. — Ни за что!
Так они и стояли друг против друга, почти одного роста — Джимми сильно вырос — и одинаково бледные.
И одинаково глупые, думала она. Ей хотелось принести мужу пива, сварить мальчику какао, только бы он согласился сесть за стол и выпить его, но она не решалась оставить их одних, не смела двинуться с места.
Вдруг мальчик рывком повернул к ней голову.
— Зачем ты назвала меня этим дурацким негритянским именем? — раздраженно спросил он.
— Что ты говоришь, Джимми? — Она ничего не понимала.
— И так уж хуже негров…
— О чем это он, Эвелин? Что он такое несет?
Она пожала плечами.
— Не знаю. Да он и сам не знает.
— Я-то, между прочим, знаю, — сказал Джимми, вскинув голову. — Это вы ничего не знаете.
— Послушай-ка меня. — Муж решил попробовать повести разговор по-другому. Он выпрямился, расправил плечи, стараясь казаться выше ростом. — Наверное, не так уж приятно и весело торчать там… ну, где ты сейчас живешь, но, чтоб ты снова мог вернуться домой, надо тебе пожить там… Понимаешь, это как на работе. Возьми, к примеру, меня, целыми днями я торчу у станка, так? Хотя это тоже не очень весело. Бывает в жизни, что приходится с чем-то мириться, к чему-то приноравливаться, даже если… да, приходится иной раз. Нашему брату… — Он помолчал, потом закончил — Иначе нельзя. Надо мириться то с тем, то с другим, такая уж наша жизнь.
Лицо мальчика передернулось: может, ему вспомнились совсем другие слова, когда-то раньше муж говорил ему, что он, Джимми, вовсе не должен мириться с чем бы то ни было; в случае чего надо просто дать сдачи, и всегда надо помнить, что он ничем не хуже других.
— Но зато, — продолжал муж с нажимом, — зато на работе со мной считаются, это уж точно, они знают, что я хороший работник, что со своим делом я справляюсь, и, вот попомни мое слово, когда начнутся увольнения, они не ошибутся и уж мне-то не принесут того листка.
— Тебе-то, — снова фыркнул Джимми. — Да тебя они первого выгонят!
Муж круто повернулся и дрожащим пальцем ткнул в сторону телефона.
— Давай звони! — завопил он. — Сию минуту! Пускай приезжают и забирают этого барина, да чтоб живей поворачивались. Я не намерен терпеть, чтобы он оскорблял меня в моем собственном доме, понятно? И так уж… все эти годы…
Слова застревали у него в горле, он задыхался и хрипел.
— Ты слышала, что я сказал? Звони. Сию же минуту.
И так как она не двигалась с места, словно еще надеясь на какой-то выход, крикнул:
— Ну что, может, мне самому позвонить?
Она отрицательно качнула головой: да нет, она позвонит, хотя это была пустая угроза, громкие слова — муж боялся телефона не меньше, чем она сама, и никогда не звонил, придется позвонить ей… Но телефон зазвонил раньше, чем она успела подойти к нему, так точно они рассчитали время, которое Джимми потратил на дорогу. До чего ж они там сообразительные!