Долгое молчание. Шум волн. Вдалеке всплески воды под ударами весел. Еще дальше — слабые звуки музыки из танцевального зала Общества Трезвости.
Ханнибал приподнимается на локте и сквозь клубы дыма неподвижно смотрит в мигающее пламя рождественской свечи.
— Знаешь, куда они отправились? Догадаться не трудно. На танцы. Ясно тебе? А сюда приходить они и не собираются. Сюда они больше никогда не придут.
— Ну почему, с чего ты взял?..
Ханнибал жестом прерывает тебя.
— Веста сама мне сказала. Амальд, ты тайну хранить умеешь?
— Да.
— Тогда я открою тебе свою распроклятую тайну: между мной и Вестой все кончено. Она заходила сюда вчера вечером — то есть она даже наверх не поднялась, стояла внизу и кричала через люк, что между нами все кончено и мы расстаемся навечно. А знаешь почему? Потому что она без памяти врезалась в одного матроса с «Нептуна». Он там помощник кока, поваренок. Я его хорошо знаю. Свистун и задавака. И к тому же мозгляк. Я бы ему с одного удара голову в живот вогнал, да я, может, так и сделаю. Или взорву их обоих!
Ханнибал швырнул на пол дымящийся окурок и придавил его башмаком. Потом сел опять на кушетку и, мрачно понурившись, спрятал лицо в ладонях. Слышно было, как он тихонько хлюпал носом. Внезапно он вскочил, словно принял наконец бесповоротное решение. Взобравшись на кушетку, он достал из-за стропила под скатом крыши продолговатый сверток, упрятанный в старый мешок. Это была петарда.
— Она у тебя еще цела?
— Конечно.
— И там внутри настоящий порох?
— А то что же, черт дери! Или я, по-твоему, враль и хвастун?
— Да нет, Ханнибал, но…
Ханнибал отрывисто засмеялся, горько, без улыбки.
— Вот уж никогда не думал, что от этой штуки не поздоровится ей!
— Как это не поздоровится, Ханнибал? Ты что, правда решил ее взорвать?
— Взорвать? Кого, Весту? Сегодня, сейчас? Вот сказанул, ну и балда же ты!
— Но ведь ты говоришь, что ей не поздоровится! Это же твои собственные слова!
— Мои слова? Что ты, да я бы никогда не смог ничего такого сделать. Я ведь ей зла не желаю. Я ей желаю только добра.
Ханнибал сидит с петардой на коленях и поглаживает грозную бомбу ласково, как котенка.
— Нет, знаешь, честное слово, я ей совсем зла не желаю, ни вот столечко, даже с ноготочек. Только добра!
— Ну и как же теперь, Ханнибал?
Ханнибал снова становится на кушетку и осторожно засовывает петарду на прежнее место.
— Я и ему тоже зла не желаю. Этому, поваренку-то. Я им обоим желаю только счастья.
Ханнибал опять сидит на кушетке, уткнувшись лицом в ладони.
Молчание и странные, придушенные всхлипывания.
Потом он снова поднимается и, воздев руки, с угрозой потрясает кулаками. На лице его в этот миг — старая, привычная мина атамана.
— Понимаешь, Амальд, мой единственный верный друг! Человек, который стоит перед тобой, — он мог бы, если б только захотел, разнести в клочья, стереть с лица земли их обоих, да что там их — весь этот Дом собраний Общества Трезвости, где они сейчас танцуют и веселятся, даже не подозревая… Но он этого не сделает, потому что никому не желает зла, ни одному человеку! Смотри же, Амальд, не забудь мои слова. Когда я умру, когда я, может, буду уже лежать на дне морском, тогда ты вспомни, что я тебе сегодня сказал. Обещаешь?
— Да, Ханнибал, обещаю.
— Ну хорошо, Амальд, спасибо. А теперь идем отсюда. Пошли!
— Куда?
— Пошли-пошли!
Веселая танцевальная музыка и многоголосый гомон несутся из открытых окон освещенного Дома собраний Общества Трезвости. В тени у крыльца двое пьяных по очереди прикладываются к бутылке.
— Сюда, Амальд!
Ханнибал залез на изгородь, с которой можно дотянуться до стрехи небольшого сарая и, раскачавшись, вскарабкаться на его крышу. Отсюда хорошо видны окна переполненного танцевального зала. Мы лежим на животе, спрятавшись в сухой зимней траве, лежим, как в засаде, затаив дыхание, и смотрим. Танцующие пары одна за другой проплывают мимо распахнутых окон. Почти все здесь нам знакомы — все, кроме заезжих матросов. Но ни Весты, ни Харриэт не видно.
Ханнибал (шепотом):
— Их здесь вроде и нет, а? Небось уже ушли и амуры разводят. Ой, нет! Гляди-ка, вон они!
— Где?
— Да на крыльце же, черт возьми! Вон, видишь, вниз спускаются!
Ага, теперь и ты их заметил в толпе снующих вверх и вниз парней и девушек: всё верно, Веста и Харриэт, каждая со своим матросом. Сойдя с крыльца, они на минуту останавливаются. Матросы угощают девушек сигаретами. Лицо Харриэт в ярком свете вспыхнувшей спички, берилловые глаза!..