Пребен подумал: а не мог бы содействовать слюноотделению старомодный подзатыльник, но вслух ничего не сказал. Вместо этого он начал разговор об изумительном лете, и вскоре все пришли к единому мнению, что лето даже слишком солнечное.
— Это прямо-таки невыносимо, — сказал господин Хансен.
— Я умру, если на днях не будет дождя, — поддержала его фру Хансен.
Тема разговора наскучила Есперу, который к тому времени проглотил последнее пирожное. Было заметно, что он размышляет над тем, как бы получше привлечь к себе внимание.
— Какой у него противный нос! — ни с того ни с сего заорал он.
Пребен покраснел, но приготовился попросить смущенных, как он полагал, родителей, не обращать внимания — ребенок есть ребенок. Однако ему не пришлось что-либо сказать — никто не смутился и даже не извинился перед ним. Напротив, родители от души расхохотались.
— Ха-ха-ха! — смеялась фру Хансен. — Попало вам!
— И глаза у него противные, — закричал Еспер, видя, что его выходка имеет успех. — И уши, и рот, и волосы!
— Ха-ха-ха! — вежливо смеялся Пребен.
— И руки у него тоже противные, — вопил Еспер, опьяненный успехом. — И руки, и ноги, и пузо, и попа, и…
Пребен, со страхом ждавший оценки еще более интимных частей своего тела, поспешил уронить вилку на пол и с грохотом отодвинул стул, чтобы ее достать. Только так ему удалось прервать словоизвержение Еспера.
— Ох, ну разве не прелесть этот ребенок? — Фру Хансен никак не могла успокоиться.
— Прелесть, — подтвердил Пребен.
— Погодите, вы еще с ним ближе познакомитесь, — сказала она.
— Это будет наверняка очень забавно, — вежливо ответил Пребен.
Фредериксен ехал на велосипеде с работы в странном, мечтательном настроении. Снова и снова вспоминался ему разговор с Момбергом, и чем больше он думал о нем, тем ослепительнее становились открывавшиеся перед ним перспективы. Он окончательно пришел к выводу, что чисто производственные вопросы его не интересуют. Ими может заняться Момберг, он же возьмет на себя канцелярскую и административную работу. Такая деятельность немыслима без получения полномочий, значит, он сможет называть себя к тому же уполномоченным. А может быть, даже вице-директором!
Ставя велосипед в подвал и поднимаясь затем по лестнице, Фредериксен все еще продолжал грезить. Он очнулся лишь в дверях, когда почувствовал запах жареной селедки и услышал, что жена зовет его к столу.
— Мальчики дома? — спросил он.
— Сейчас придут.
— Гм.
Фредериксен вошел в гостиную, где в манежике сидела его младшая дочка. Он пощекотал ей животик.
— Ну что, соплюшечка, — сказал он тоном любящего отца.
Малышка потянулась к нему, ей хотелось на руки.
— Не-е-е-ет, на руки я тебя не возьму. — Фредериксен снял туфли и лег на диван.
Ротик девочки задрожал. Потом она расплакалась. Фредериксен недовольно поморщился.
— Меньшая ревет! — крикнул он со своего дивана.
В комнату быстро вошла фру Фредериксен, сопровождаемая ароматом жареной селедки.
— Ну, что случилось? Проголодалась, да?
— Этот ребенок все время ревет, — заметил Фредериксен.
— Она просто голодная.
— Гм. — Фредериксен начал листать газету.
«„Картофель вреден для глаз“, — говорит известный ученый» — было набрано заглавными буквами название статьи. Крупный химик в результате многолетних исследований обнаружил в картофеле вещество, которое губительно действует на глаза. При употреблении картофеля в пищу это вещество оказывает вредное влияние на глазной нерв, который все более ослабляется — до тех пор, пока любитель картофеля не ослепнет полностью; обычно это случается к тридцати годам. Тем фактом, что большинство людей ежедневно едят картофель и все же, как правило, сохраняют зрение и после тридцати лет, ученый, судя по всему, пренебрег. Очевидно, он был так занят лабораторными опытами, что просто не имел времени обратить внимание на этот феномен. Газета отнеслась к открытию несколько скептически, но все же не преминула узнать мнение случайных прохожих по этому вопросу. Их спросили, едят ли они картофель и если да, то не чувствуют ли они, что слепнут, на это было получено много интересных ответов. Какой-то рассыльный сообщил, что он ест картофель каждый день и очень его любит. Домохозяйка ответила, что в ее семье — семь ртов, и не так-то просто начистить картошки на всю ораву. И наконец, кондуктор трамвая поведал, правда несколько отклоняясь от темы, что больше всего он любит морковь. Таким образом, проблема получила всестороннее освещение.