– ВЫ ВСЕ ПОНЯЛИ? – снова загремел голос Ната. Губернатор вновь высунулся из окна и помахал скатертью. Потом наступила пауза – с крыши передавали сообщение в трейлер. И снова:
- ВСЕ В ПОРЯДКЕ? – спросил голос Ната. – ОСТАВАЙТЕСЬ НА ЭТОЙ ВОЛНЕ. НАЧИНАЕМ ВСЕ СНАЧАЛА! СПАСАТЕЛЬНЫЙ ПОЯС ВОЗВРАЩАЕТСЯ, НО... Нат сделал паузу:
– ПРИ ПЕРВОМ ПРИЗНАКЕ НОВЫХ БЕСПОРЯДКОВ СПАСАТЕЛЬНЫЕ РАБОТЫ БУДУТ ПРЕКРАЩЕНЫ!
Голос умолк.
Сенатор взглянул на радиоприемник, который держал и руке. Улыбнувшись, он уменьшил громкость. Снова зазвучала музыка.
Генеральный секретарь негромко произнес:
– Номер пятьдесят два, пожалуйста, номер пятьдесят два.
Один из официантов, не участвовавший в столпотворении, протиснулся вперед. Бумажку с номером он крепко сжимал обеими руками.
В трейлере Нат положил трубку и глубоко вздохнул, пототм взял рацию и сказал в микрофон:
– Порядок, сержант. Как вы считаете?
- Насколько я могу судить, – ответил Оливер, голос которого звучал все так же спокойно, – вы привели их в чувство. Если мне что-то не понравится, то я сообщу.
Нат отложил рацию, обвел взглядом трейлер.
Тим Браун сказал:
– Ну и шумиха же поднимется! Ведь сколько народу слушали ту же станцию и услышали ваши угрозы или ультиматум, называйте это как хотите.
Но ведь помогло? – вмешался Гиддингс.
Помогло, – подтвердила Патти, взглянула на Ната и улыбнулась.
– Прошу номер пятьдесят три, – сказал генеральный секретарь.
Пожарный Хоуард спросил его:
– А какой номер у вас?
Генеральный секретарь улыбнулся:
– Шестьдесят. До меня еще семеро.
– И один из них я, – сказал Хоуард. – У меня пятьдесят восемь.
Генеральный секретарь снова улыбнулся:
– Я вас поздравляю, – и добавил: – С вами приятно было работать.
– Пожалуй, – предложил Хоуард, – нам бы стоило вместе выпить. Когда все кончится.
– С превеликим удовольствием.
Сенатор подошел к Кэрри Уайкоффу. В руке он все еще сжимал подсвечник.
– В следующий раз, Кэрри, – негромко сказал он, – я разобью вам голову. Можете не сомневаться.
Она все еще сидела там, где губернатор ее оставил – на краю стола, чуть покачивая красивыми длинными ногами; ее спокойные голубые глаза все еще улыбались.
«Я всегда буду помнить ее такой, – подумал губернатор. – Всегда? Всегда. Целую вечность».
– Сейчас поедете вы, – сказал он. Увидев, что она собирается возражать, тут же продолжил: – Да, потому что я этого хочу, потому что я умоляю вас уехать, и если это звучит высокопарно, вы меня извините. В такие минуты человек хватается за высокие слова.
– Бент, – она запнулась. Ее глаза перестали улыбаться.
– Я не хочу закончить свою жизнь низким эгоистическим поступком, – сказал губернатор. Неожиданно он улыбнулся. – Собственно, и это тоже эгоизм, признаю. Не могу избавиться от своего позерства.
Он подошел к ней и протянул руку:
– Идемте!
Они вышли из канцелярии, держась за руки. В зале на этот раз все словно вымерло. Из приемника по-прежнему лилась музыка, но никто ее не слушал.
Губернатор сказал генеральному секретарю:
– Номер сорок девять пропустил свою очередь, Вальтер. Вот она.
Кэрри Уайкофф, увидев это, раскрыл было рот, но тут же молча закрыл его.
В зале было тихо.
Генеральный секретарь улыбнулся Хоуарду:
- Значит, я ошибся, – заметил он. – До меня их еще восемь.
Бет воскликнула: – Бент!
– С Богом, милая! – Губернатор заколебался, но все же улыбнулся: – И поймайте за меня отличную форель!
Отвернувшись, он быстрым шагом вернулся в опустевшую канцелярию.
– Шестьдесят один, – раздавался голос шефа пожарной охраны.
– Шестьдесят два!
Кэрри Уайкофф рванулся вперед. Сенатор загородил ему путь.
– У меня номер шестьдесят пять, – выдавил Кэрри и протянул руку с листком бумаги.
Сенатор мельком взглянул на нее, потом кивнул и шагнул в сторону:
- Точно.
Гигантская конструкция раскалялась все сильнее. Огонь поднимался все выше и выше, разгоняя вечерние тени.
На площади стало темно, и там включили прожектора. Фигуры, двигавшиеся в их лучах, бросали на стоявшее в дыму здание фантастические уродливые тени.
Толпа за полицейскими барьерами вела себя спокойно, никто не шумел и не кричал.
Постовой Шэннон сказал:
– Мне кажется, это похуже, чем в аду, Фрэнк.
– Ну да, – голос Фрэнка Барнса звучал спокойно и серьезно. – Не видно только несчастных грешных душ.
Высоко над ними, все еще в лучах заходящего солнца, снова вынырнул спасательный пояс и двинулся в свой бесконечный спуск на крышу Торгового центра.