Следующее утро застало Феликса по-прежнему верхом, с трудом пробирающимся по гати, проложенной через Колофтские болота. Жужжали и кусались различные летучие твари, сквозь черную воду подымались и лопались пузыри вонючего газа. Время от времени какая-нибудь медлительная болотная тварь высовывала морду и издавала кряхтящий брачный зов. Ночной ливень промочил Борела насквозь, и в этой влажной атмосфере одежда, казалось, никогда не высохнет.
Из кустов с тявкающими криками вырвались хвостатые обитатели Колофта и устремились к всаднику. Эти дикие собратья Ереваца с каменными ножами и копьями (с каменными же наконечниками) были наги, чрезвычайно косматы и страшны на вид. Борел заставил айю бежать неуклюжей рысью. Хвостатые аборигены выбрались на настил и только-только не успели схватить его. Брошенное копье просвистело рядом с головой.
Борел плюнул на свой принцип «доброты-к-животным» и вонзил шпоры в бока айи. Колофтяне с топотом бежали следом и нагоняли. С отвратительным звуком пролетело еще одно копье. Феликс дернулся, и кусок обсидиана врезался в заднюю луку седла. Копье сломалось, древко со стуком упало на насыпь. «В следующий раз они могут и попасть», — мрачно подумал Феликс.
Но тут беглеца осенило вдохновение. Открой он мешок с деньгами и брось на дорогу горсть золота, эти дикари могут остановиться и начать собирать деньги. Он рванул веревку, завязывавшую мешок. Дзинь! Золотые посыпались на землю и покатились во все стороны. Хвостатые с радостными воплями набросились на монеты, и думать забыв о погоне. Конечно, цена спасения оказалась несколько высоковата, однако оспаривать право обладания деньгами было в данный момент равносильно самоубийству, и Борел устало поскакал дальше.
Он дотащился до Новуресифи примерно к полудню. Едва лишь он пересек границу, неизвестно откуда выскочил некий бразилец в форме сил безопасности.
— Сеньор Феликс Борел?
— Что? — и без того измотанный Борел так долго думал на гозаштандоу, что бразило-португальский язык космических трасс показался ему бессмысленным.
— Я сказал, вы сеньор Феликс Борел?
— Да. Точнее, зер Феликс Борел.
— Мне нет дела до того, как сеньор себя называет. Вы арестованы.
— За что?
— За нарушение Положения № 368. Вамуш, пор фавор![45]
На предварительном слушании Борел потребовал себе адвоката. Поскольку он не мог оплатить услуг юриста, судья Кешавачандра назначил в качестве такового Мануаля Сандака.
Кристовау Абреу выступил с обвинением.
— Сеньор Абреу, — удивился Феликс, — как же вы, черт возьми, быстро проведали о моем маленьком проекте!
— Будьте любезны адресовать свои замечания суду, — высказался Кешавачандра. — У службы безопасности, естественно, свои методы. Имеете ли вы сказать что-либо, относящееся непосредственно к делу?
Борел пошептался с Сандаком, после чего тот поднялся и заявил:
— Защита утверждает, что дело, представленное на рассмотрение службой безопасности, prima facie[46] не имеет законной силы. Устройство, о котором идет речь, а именно пресловутый перпетуум мобиле, неосуществимо, поскольку нарушает хорошо известный закон сохранения энергии. В то время как под Положение № 368 попадают лишь действующие механизмы, «грозящие прогрессом уже существующей на данной планете науке и технике».
— Вы хотите сказать, — с жаром выпалил Абреу, — что это была липа, обычное надувательство?
— Разумеется, — подтвердил Борел, от души веселясь при виде выражения лица начальника службы безопасности.
— Самая последняя полученная мной информация, — буркнул Кристовау, — гласит, что позавчера вы демонстрировали действие своего устройства в зале собраний ордена Карара в Мише. Что вы на это скажете?
— Что это и есть надувательство, — ответил подследственный и поведал о роли Зердаи.
— А как вы объяснили им принцип действия данного изобретения? — спросил судья и после исчерпывающего рассказа воскликнул: — Господи боже, да ведь эта форма вечного двигателя восходит к европейскому средневековью! Я помню дело, в котором фигурировал подобный механизм. Я тогда работал юристом в Индии и специализировался на патентном праве! А вы что на это скажете? — обратился Кешавачандра к обвинителю.