Зеленая краска встречается на памятниках реже других и обычно в небольших количествах. Определить ее состав пока не удалось. Черным красителем служил уголь — «древесная чернь», «виноградная чернь» или сажа.
Все эти краски могли быть произведены на месте, в самом Херсонесе или его окрестностях.
Известковые белила накладывались прямо на камень, так как они хорошо удерживаются на его поверхности без какой-либо связующей добавки. Охры и чернь чаще всего смешивались с клеем. Синяя или зеленая краска всегда употреблялась в смеси с воском. Это, вероятно, объясняется тем, что сравнительно крупные частицы (чешуйки) этих красок плохо склеиваются слабым клеевым раствором, а более концентрированный клей при высыхании отскакивает от камня. Впрочем, во многих случаях вся роспись памятника исполнялась чисто восковыми красками.
В науке и по сей день идет спор о том, каким способом, при помощи каких инструментов наносились восковые краски. Единственное во всей античной литературе сочинение, где более или менее подробно описана техника восковой, или, как ее еще называют, энкаустической живописи, принадлежит римскому ученому и писателю Плинию Старшему. Его описание неясно. Вековой опыт подтверждает, однако, справедливость слов Плиния, что энкаустика «не повреждается ни солнцем, ни соленой водой, ни ветрами»{35}. Мы можем добавить: ни долгим пребыванием в земле. На наших памятниках всеми красками сияет энкаустическая живопись, исполненная мастерской кистью. Прежде чем стелы пошли в дело как строительный материал, они долго стояли в некрополе. Около 100–150 лет их роспись подвергалась действию солнечных лучей, зимней стужи, соленых морских ветров, дождевых и талых вод. Пришел час беды, и стелы были разбиты, уложены в забутовку башни, где пролежали две с лишним тысячи лет в условиях, далеких от норм музейного хранения. Несмотря на это, энкаустические краски сохранили свои цвета, свежесть и чистоту тона.
Принято считать, что поверхность, на которую наносится восковая краска, обязательно должна быть прогрета. С этой целью доски, на которых писались восковыми красками античные портреты или раннесредневековые иконы, делаются тонкими. Стелы же из камня, а тем более монументальные надгробия, вряд ли прогревались — слишком они массивны для этого. Краска могла накладываться только холодным способом, и видно, что наносилась она кистью, т. е. в жидком виде. Это значит, что смешивали ее не с чистым воском, а с эмульсией, куда, кроме воска, входили сода, так называемый хиосский бальзам (какая-то прозрачная смола) и оливковое масло.
Находка целой группы древних памятников с хорошо сохранившейся энкаустической раскраской лишний раз подтверждает, что материал этот забыт незаслуженно: восковая живопись могла бы сослужить свою службу и теперь, в основном для росписей под открытым небом.
После извлечения надгробий из башни удалось подобрать друг к другу многие куски, и несколько стел сложились полностью. В результате мы имеем возможность всесторонне представить себе облик херсонесского надгробного памятника IV–III вв. до н. э.
Внимательно присмотревшись к извлеченным из башни стелам, мы можем убедиться в том, что они представляют собой уменьшенное во много раз схематическое изображение храма. Древнегреческий храм — монументальное сооружение, возвышающееся на трехступенчатом цоколе, покрытое двускатной черепичной крышей. Скаты крыши образовывали на торцовых фасадах треугольники — фронтоны. На коньке и по сторонам фронтонов помещались резные украшения — акротерии. Вдоль продольных сторон крыши здания установлены ряды каменных или терракотовых щитков, которые предотвращали попадание дождевой воды под черепицу и назывались антефиксами. Внутри храма стояла статуя божества, а сам храм считался его жилищем.
Стела, подобно условной модели такого «жилища», устанавливалась на трехступенчатом основании, причем архитектурное оформление ее верхней части условно воспроизводило кровлю храма.
Почему же в основу надгробного памятника была положена идея храмового сооружения?
Греки с древнейших времен относились с большим почтением к смерти и к умершим. Это выражалось прежде всего в заботе об устройстве по возможности пышных похорон. На похороны не жалели никаких средств, чувства горечи и печали по утраченному родственнику выражались самым бурным образом, так, что государство вынуждено было даже налагать определенные ограничения и регламентировать порядок погребения, который со временем сделался незыблемым и священным. По представлениям древних, умирало тело человека, а душа продолжала жить вечно. Поэтому следовало позаботиться о том, чтобы ее потусторонняя жизнь проходила благополучно и достойно. Тело покойника должно быть предано земле с соблюдением определенных, строго установленных религиозных обрядов. Даже во время войны противники прекращали военные действия, чтобы похоронить павших в бою. И горе было тем полководцам, которые, одержав победу над врагом, не позаботились о достойном погребении сраженных в битве. Известен случай из времен Пелопоннесской войны, когда победоносных афинских стратегов, которым буря помешала предать погребению павших моряков и воинов, осудили на смертную казнь{36}.