Чтобъ отъ пѣнья его отвадить?
Велѣть молчать: такъ власти нѣтъ;
Просилъ: такъ просьба не беретъ.
Придумалъ наконец, и за сосѣдомъ шлетъ.
Пришелъ сосѣдъ.
«Прiятель дорогой, здорово!»
— «Челомъ вамъ бьемъ за ласковое слово.»
— «Ну, что, братъ, каково дѣлишки, Климъ, идутъ?»
(Въ комъ нужда, ужъ того мы знаем, как зовутъ.)
— «Дѣлишки, баринъ? Да, не худо!»
— «Такъ отъ того-то ты такъ веселъ, такъ поешь?
Ты, стало, счастливо живешь?»
— «На Бога грѣхъ роптпть, и что жъ за чудо?
Роботою заваленъ я всегда;
Хозяйка у меня добра и молода:
А съ доброю женой, кто этого не знаетъ,
Живется какъ-то веселѣй.»
— «И деньги есть!» —«Ну, нѣтъ, хоть лишнихъ
не бываетъ:
Зато нѣтъ лишнихъ и затей.»
— «И такъ, мой другъ, ты быть богаче не желаешь?»
— «Я этого не говорю;
Хоть Бога и за то, что есть благодарю:
Но сам ты, баринъ, знаешь,
Что человекъ, пока живетъ,
Всё хочетъ болѣе: токовъ ужъ здѣшнiй свѣтъ.
Я чай, вѣдь и тебѣ твоихъ сокровищъ мало;
И мнѣ бы быть багатѣё не мѣшало.»
— «Ты дѣло говоришь, дружокъ:
Хотя говорятъ, что бѣдность не порокъ;
Но все ужъ коль терпѣть, такъ лучше отъ богатства.
Возьми же: вотъ тебѣ рублевиковъ мѣшокъ:
Ты мнѣ за правду полюбился.
Поди: дай Богъ, чтобъ ты съ моей руки разжился.
Смотри, лишь промотать сихъ денегъ не моги,
И къ нуждѣ ихъ ты береги!
Пять сотъ рублей тутъ вѣрнымъ счетомъ.
Прощай!» Сапожникъ мой,
Схватя мѣшокъ, скорѣй домой
Не бѣгом, лётомъ;
Примчалъ гостинецъ подъ полой;
И той же ночи въ подземельѣ
Зарылъ мѣшокъ — и съ нимъ свое веселье!
Не только пѣсен нѣтъ, куда дѣвался сонъ
(Узнал безсонницу и онъ!);
Все подозрительно, и все его тревожитъ:
Чуть ночью кошка заскребетъ,
Ему ужъ кажется, что воръ къ нему идетъ:
Похолодѣетъ весь, и ухо онъ приложитъ.
Ну, словомъ, жизнь пошла, хоть кинуться въ рѣку
Сапожникъ бился, бился,
И наконецъ за умъ хватился:
Бѣжитъ съ мѣшкомъ, къ Откупщику,
И говоритъ: «Спасибо на пріятствѣ;
Вотъ твой мѣшокъ, возьми его назадъ:
Я до него не зналъ, какъ худо спятъ.
Живи ты при своемъ богатствѣ
А мнѣ, за пѣсни и за сонъ,
Не надобенъ ни милліонъ.»
Демьянова Уха.
„Сосѣдущка, мой свѣтъ!
Пожалуй-ста покушай."
— „Сосѣдушка, я сытъ по горло." — „Нужды нѣтъ,
Еще тарелочку; послушай:
Ушица, ей-же-ей, на славу сварена!"
— „Я три тарелки съѣлъ." — "И, полно, что за счеты;
Лишь стало бы охоты,—
А то во здравье: ѣшь до дна!
Что за уха! Да, какъ жирна:
Какъ-будто янтаремъ подернулась она.
Потѣшь же, миленькій дружочекъ!
Вотъ лещикъ, потроха, вотъ стерляди кусочекъ!
Еще хоть ложечку; Да кланяйся жена!"
Такъ подчивалъ сосѣдъ Демьянъ сосѣда Фоку,
И не давалъ ему ни отдыху, ни сроку;
А съ Фоки ужъ давно катился градомъ потъ.
Однако же еще тарелку онъ беретъ:
Сбирается въ послѣдней силой,
И, очищаетъ всю: „Вотъ друга я люблю!"
Вскричалъ Демьянъ: „зато ужъ чванныхъ не терплю.
Ну, слушай же, еще тарелочку, мой милой!"
Тутъ бѣдный Фока мой,
Какъ ни любилъ уху, но отъ бѣды такой,
Схватя въ охабку
Кушакъ и шапку,
Скорѣй безъ памяти домой,
И съ той поры къ Демьяну ни ногой.
--------------------------------
Писатель, счастливъ ты, коль даръ прямой имѣешь,
Но если помолчать во время не умѣешь,
И ближняго ушей ты не жалѣешь:
То вѣдай, что твои и проза и стихи
Тошнѣе будутъ всѣмъ Демьяновой
Ухи.
Волкъ и Котъ.
Волкъ изъ лѣсу въ деревню забѣжалъ,
Не въ гости, но животъ спасая;
За шкуру онъ свою дрожалъ:
Охотники за нимъ гнались и гончихъ стая.
Онъ радъ бы въ первыя тутъ шмыгнуть ворота—
Да то лишь горе,
Что всѣ ворота на запорѣ.
Вотъ видитъ Волкъ мой, на заборѣ
Кота,
И молвитъ: „Васенька, мой другъ! скажи скорѣе,
Ето здѣсь изъ мужичковъ добрѣе,
Чтобы укрыть меня отъ здыхъ моихъ враговъ?
Ты слышишь лай собакъ и страшный звукъ роговъ?
Все это вѣдь за мной." —„Проси скорѣй Степана;
Мужикъ предобрый онъ; "Котъ-Васька говоритъ:
— „То такъ; да у него я ободралъ барана."
— „Ну, попытайся жъ у Демьяна."
— „Боюсь, что на меня и онъ сердитъ:
Я у него унесъ козленка."
— „Бѣги жъ, вонъ тамъ живетъ Трофимъ."