— Прощай.
И стоявших в кругу ослепила очередная яркая вспышка, которых что-то за сегодня Лорайну и Адриану пришлось пережить уж как-то слишком много. Они исчезли из пещеры, а старшие маги поспешили на помощь своим товарищам.
— Вы только выпустите меня, и я покажу вам, как на самом деле сражаюсь! Бартасовы трусы!
— Может ты уже, наконец, успокоишься? Уже как два часа орёшь, всё равно сюда никто не придёт.
— Я согласен с даргостцем. Лучше посиди и отдохни. Вряд ли до утра мы узнаем что-нибудь о нашей дальнейшей судьбе.
— Не собираюсь я успокаиваться! Я должен выбраться на свободу и показать этому неженке-принцу, как бросать своих людей!
— Не думаю, что он имеет к этому хоть какое-то отношение. Скорее всего, он сам только по случайности избежал плена.
— Или сам нанял этих головорезов, чтобы расправиться с нами! Я знал, не может быть так, что шанс очистить своё досье от грязи. Наверняка Его Величество просто решил таким способом избавиться от нежелательных «тёмных личностей» в своём королевстве, — за этими словами последовал смачный плевок.
— Если бы это было так, то нас бы не отправили вместе с его сыном в это путешествие. Он ведь мог предположить, что мы догадаемся и, допустим, возьмём в плен принца. За нами бы просто пришли гильдийцы и тихо прикончили в тех ямах, где мы до недавнего времени находились.
— Так точно. Я снова согласен с даргостцем.
— Кстати, Северный Человек, почему ты не зовёшь меня по имени?
— Я привык к этому ещё на службе в Дашуаре, там людей из других провинций можно было по пальцам пересчитать, вот мы и называли их по месту, где они родились.
— Интересная привычка, ничего не скажешь. Но я уже привык к этому, поэтому называй меня, как тебе того хочется.
— Как вы можете говорить о таких вещах, сидя в вонючей камере Бартас знает где?!
— Мы просто пытаемся отвлечься от мыслей о своей дальнейшей судьбе. Тебе я настоятельно советую заняться тем же или, по крайней мере, вздремнуть часок-другой.
— Как я могу спать в логове врагов?!
— Точно также как в любом трактире. Ну ладно, очень плохом трактире.
— Ты невыносим! Твоё спокойствие давит на нервы!
— Тише, Горячий Человек, тише, нам всем не по себе, вот каждый и спасается, как может.
— Прекрати меня так называть! И единственное как я собираюсь спасаться — это спасаться отсюда.
Послышался шорох. Похоже, что один из пленников что-то искал на полу. Следующим звуком уже был удар камнем о металлическую решётку. Потом ещё и ещё. Остальные заключённые, решив, что успокаивать своего товарища бесполезно, больше не говорили и ждали: произойдёт ли что-нибудь после устроенного Горячим Человеком балагана. Где-то спереди открылась тяжёлая деревянная дверь, и к камере тяжело проковылял подвыпивший, здоровый как бык охранник, державший в руке факел, который выхватил из темноты трёх человек в нищенских обносках, один из которых стоял и продолжал неистово бить камнем о железные прутья своего узилища. Даже такой неяркий свет больно резанул пленникам по глазам, от чего все сощурились и только Дорнис продолжал, не моргая, смотреть на одного из работорговцев.
— Ты мешаешь мне заснуть, бартасов ублюдок. Если ты продолжишь, то я отрежу тебе руки и оставлю истекать кровью на глазах твоих проклятых друзей. Благо командир считает вас не особо ценным грузом, который можно подпортить.
— Во-первых, они мне не друзья, а во-вторых, ещё неизвестно, кто кому и что отрубит, — Дорнис примерился и через прутья решётки кинул камень, который угодил точно в лоб охраннику. По блестящему от пота лбу покатились красные струйки.
— Ах ты, сукин сын! Я заставлю тебя за это расплатиться болью и жизнью! — стражник со странным пыхтением начал приближаться к решётке.
— Ну, давай. Попробуй. Я с нетерпением жду, — рот Дорниса исказился в злорадной усмешке.
Работорговец подошёл к решётке и потянулся к мечу, висящему у него в ножнах на поясе, но тут его рука остановилась, а вскоре и совсем опустилась, факел упал на каменный пол в лужу, которая накапала с потолка, и с шипением потух.
— Что там у тебя происходит, Горячий Человек?
Ответа не последовало. Единственным звуком, который сейчас отражался от стен подземелья, был монотонный «кап-кап-кап», гулко отдававшийся в головах пленников. Падающие капли дополнил скрежет поворачиваемого в замке ключа и скрип открывшейся решётки.
— А вы говорили: «Успокойся-успокойся», — ехидно улыбнулся Дорнис и первым сделал шаг к свободе.
— Порой все ошибаются, — пожал плечами Син, выходя из клетки и с интересом рассматривая стоящего неподвижно охранника, — мне вот интересно, что же ты с ним сделал?
— Сейчас это не столь важно, главное, что очнётся он минут через десять, а значит, нам надо поскорее запереть его и уходить.
Без слов поняв, что от него требуется, Ронтр взвалил на плечо незадачливого работорговца, предварительно кинув меч в ножнах Дорнису, и кинул его в клетку, после чего закрыл её на ключ, который оставил около дверцы, чтобы новоявленный заключённый мог дотянуться до него.
— Зачем же давать ему такой явный способ побега? — недовольно спросил Дорнис, глядя на ключ.
— На этом месте ключ невидно, — отчеканил Ронтр и направился прямиком к распахнутой тяжёлой деревянной двери.
Син и Дорнис последовали за ним. Трое пленников попали в не очень длинный коридор, в котором по бокам находились точно такие же двери, из которой только что вышли они сами. Их заметили двое других работорговцев. Они немного непонимающе посмотрели на вышедших из-за двери людей, но быстро спохватились и встали на ноги, обнажив короткие мечи. Дорнис скосил глаза на клинок, который достался ему «в наследство». Не самый худший вариант, видно, что за оружием бережно ухаживали, а отполированная почти до блеска рукоять говорила о том, что бывший владелец меча часто вверял свою жизнь в руки «старого друга». «Что же, сегодня ты уже будешь помогать сражаться за жизнь другому человеку, и надеюсь, не подведёшь» — пробежала в голове Дорниса мысль, и он обнажил клинок, кинув ножны в одного из наступавших на него охранников. Он, судя по всему, такой неожиданной атаки не ожидал и как-то ошалело посмотрел на юношу, а тот только нагло улыбнулся в ответ. Работорговцы одновременно напали на Дорниса, что вдвое усложняло его задачу выжить, да ещё и с непривычным оружием в руках, но он не растерялся и быстро отскочил назад, пропуская лезвия вражеского оружия перед собой, и тут же сам ринулся в атаку, нанося короткие удары, заставляя немного выпивших охранников отступать к столу, за которым они недавно сидели и играли в дурака, и в который, по старому непонятному обычаю, на удачу был воткнут простенький кинжал с деревянной рукояткой. Кажется, противники юноши почувствовали, что их куда-то теснят против воли, и сами попытались наносить ответные атаки, чем им удалось застать врасплох Дорниса, не ожидавшего ударов со стороны противника, и поэтому пропустившего три выпада, которые отпечатались на нём неглубокими царапинами на груди, левой руке и одной кровоточащей, но не серьёзной раной на правом плече. Однако юноша постарался не сбавлять темп и продолжал наносить быстрые удары. От очередного укола противника он откатился в сторону, к столу, и выхватил из столешницы кинжал, который тут же прибавился к атакам мечом. Наконец, Дорнису удалось-таки выбить у одного из охранников оружие и тут же вонзить ему в горло кинжал. Второй же работорговец поспешил воспользоваться этим отвлечением на одну цель (видимо, весь алкоголь у него выветрился из-за кризисности ситуации) и нанёс рубящий вертикальный удар, от которого Дорнис прикрылся уже мёртвым товарищем охранника, и сам «из укрытия» колющим ударом пронзил сердце противника, и тот, не издав ни одного звука, осел на землю. Юноша выдернул меч из мёртвого тела.
— А эти ребята оказались крепче, чем я думал, — он срезал у одного из трупов кошель, подошёл к столу и сгрёб туда монеты, которые кто-то из них проиграл в карты.
Он уже хотел было идти дальше, но его остановил оклик Сина.
— Эй, Горячий Человек, а как же остальные пленники?
— А какое нам до них дело, нам самим нужно выбраться отсюда! — кинул злой взгляд на товарища Дорнис.