В квартире пусто, может это и к лучшему. Последую совету Ивана Абрамовича, остыну, займусь своими делами, а после поговорю с Артемом. Хотя не представляю, что и как скажу, ведь при любом упоминании отца он очень остро реагирует.
Привела себя в порядок, пыталась успокоиться, но волнение предстоящего собеседования не желало исчезать.
Кофейня в центре, идти действительно недалеко. Для успокоения нервишек сделала звонок Оксане, её слова поддержки придали уверенности, потому что в себя я совсем не верила.
На удивление собеседование прошло легко, и мне предложили остаться, посмотреть, как устроена работа изнутри, выдали коричневый фартук и блокнот с ручкой. После изучения перечня блюд и напитков, даже позволили отнести простенький заказ.
Меня устраивал график, зарплата и место расположения. Коллектив вроде нормальный. Единственное, нужна санитарная книжка, которой у меня никогда не было. Но меня заверили, что за неделю ее вполне реально получить, и затраты работодатель компенсирует с первой зарплаты.
Домой вернулась в начале девятого, Артема по-прежнему нет и, кажется, не было. Последний раз видела его вчера после обеда, когда он ушел после нашей словесной перепалки. Но поздно ночью я слышала, что он вернулся, да и утром его машина стояла во дворе.
Ближайшие полторы недели была полностью поглощена учебой, подготовкой к зачетам, уроками рисования в интернате, а также прохождением медкомиссии для получения санитарной книжки. Поэтому в квартире бывала очень редко и с ее хозяином за это время пересекалась раза три не более пяти минут.
Погрузившись в собственные дела, переживания за старшего Клыканова потихоньку отошли на второй план. Накануне решилась написать сообщение Кацману, осведомляясь о самочувствии нашего общего знакомого. В ответ получила сухое «Стабильно, без изменений». С грустью выдохнула, мысленно настраивая себя, что всё будет хорошо, нужно набраться терпения и ждать. Мне очень хотелось верить, что спустя полгода голос вернется, и самочувствие Анатолия Петровича значительно улучшится.
Сейчас говорить Артему что-либо я не решалась. На это нужно хотя бы время, а он не появляется дома или появляется, когда меня нет, о чём свидетельствует уменьшающаяся еда в холодильнике.
Привыкла видеть хозяина квартиры чаще, чем последнее время. Пусть порой наше пребывание рядом искрило колкими словечками и разного рода эмоциями, но было спокойно видеть его и знать, что он в соседней комнате.
Сейчас понимаю, ведь я о нем ничего не знаю, чем он занимается, где так надолго пропадает? Может у него есть девушка? От этой мысли почему-то стало грустно. Это, конечно, нормально, Артем взрослый мужчина и всё такое, но… Внутри неприятно зацарапало.
Что бы прогнать дурные мысли, отправилась к Римме Яковлевне на чай. Последнее время её я видела намного чаще, чем Артема. Женщина после приступа мало выходила в люди и временно перестала заниматься репетиторством. Так и развлекали друг друга разговорами. Ей было приятно и мне интересно, потому что каждый раз она рассказывала что-то новое из детства Артема или о его семье.
Так я узнала, что двадцать седьмого декабря ему исполнится двадцать семь лет. А еще, разглядывая старинные семейные фото, на некоторых снимках соседка показала молодого Клыканова с супругой и маленького Артемку, который, как оказалось, очень похож на свою маму.
Находясь в отведенной мне комнате на стеллажах среди книг, я отыскала семейные альбомы и черно-белые фотографии в пожелтевших бумажных конвертах. Да, мне было любопытно заглянуть в прошлое этой семьи. Некоторые фото были сделаны в этом кабинете, за этим самым письменным столом с многочисленными книгами за спиной седовласого мужчины в очках. Насколько я поняла, это прадед Артема. Каждая фотография была подписана римскими цифрами с обратной стороны.
А потом попалась маленькая фотография Любочки, сделанная видимо для документов. Несмотря на черно-белые цвета, на меня смотрела очень красивая девушка, на губах легкая улыбка, а в глазах всё равно грусть. Судя по дате, это было одно из последних фото.
Не знаю, что мной руководило, что повлияло, но в ту ночь я впервые нарисовала портрет. Взяла альбомный лист, свои старенькие кохиноровские карандаши и срисовала портрет женщины. На одном дыхании. Сначала как набросок, а потом будто невидимый ангел вёл мою руку, придавая лицу реалистичные черты. Удивительно, но получилось очень похоже.