4
Днями Бастинда спала в сараях, под навесами или просто в тени одиноких деревенских домиков. Ночами она летела. Сумеречные пейзажи сменялись, как театральные декорации. Сложнее всего было преодолеть крутые склоны гор, зато потом перед ней раскинулась ровная долина реки Гилликин. Бастинда полетела вниз по течению, над островками и торговыми судами, пока не достигла Тихого озера, крупнейшего водоема, в стране. Целая ночь ушла на то, чтобы облететь его вдоль южного берега. Казалось, темной маслянистой воде, мягко плескавшейся о болотистый, поросший осокой берег, не будет конца. Бастинда долго искала устье реки Манч, впадавшей в Тихое озеро с запада. От нее найти Дорогу из желтого кирпича уже не составляло труда. Картины сельской жизни становились все радостнее; от последствий страшных засух, столь обычных в ее детстве, не осталось и следа. Молочные фермы и деревеньки, окруженные вспаханными полями, процветали, и все в них было хорошо, как в игрушечном городке.
Правда, дальше на запад дорога была изрядно попорчена: то тут, то там изрыта, перегорожена поваленными деревьями, кое-где мелькали сломанные мосты. Видимо, жевуны готовились защищать свою свободу от армии Гудвина.
На седьмую ночь после вылета из Киамо-Ко Бастинда спустилась около городка Кольвен и прилегла отдохнуть под зеленым дубом. Проснувшись, она спросила у встречного торговца дорогу в замок. Тот съежился от страха, будто встретил самого дьявола, но путь указал. «Значит, зеленую кожу здесь все так же боятся», — отметила про себя Бастинда и, пройдя оставшиеся пару миль пешком, добралась до родового имения, когда уже должен был закончиться завтрак.
Бастинда помнила, с какой любовью мать рассказывала о Кольвенском замке, когда они шлепали в резиновых сапогах по болотной жиже. Теперь, насмотревшись на шизские древности и пышность Изумрудного города, Бастинда была, казалось, подготовлена к любому зрелищу. И все-таки она не удержалась от возгласа удивления, когда увидела размах семейного гнезда Троппов.
Ворота позолочены, двор вылизан так, что ни одной лошадиной кучи, ни одной соломинки не было видно, балкон над тяжелыми входными дверями заставлен глиняными вазами с кустиками, выстриженными в форме святых. Придворные в ленточках, означавших, видимо, их высокое положение в Свободной Манчкинии, стояли кружком с чашками дымящегося кофе в руках. «Наверное, только что с утреннего совета», — подумала Бастинда и шагнула внутрь. Дорогу ей тут же перегородили два невесть откуда взявшихся стражника с мечами. Видя, что ее уже с первого взгляда принимают за опасную ненормальную, Бастинда начала препираться, и неизвестно, чем бы кончилось дело, если бы из-за павильона не вышел мужчина и не приказал им остановиться.
— Тинда! — воскликнул он.
— Да, папа, это я, — с дочерней почтительностью ответила она.
Вельможи принялись оборачиваться, но, сообразив, что глазеть на встречу родственников было бы верхом неприличия, вернулись к своему разговору. Стражники расступились перед Фреком. Его жидкие длинные волосы были перехвачены все той же заколкой из кости и сыромятной кожи, а желтовато-белая борода спускалась почти до пояса.
— Эта женщина — моя старшая дочь и сестра вашей хозяйки, — объявил Фрек привратникам. — Никогда больше не смейте ее задерживать.