2
Когда почтовый голубь принес в Киамо-Ко весть о гибели Гингемы, Бастинда была погружена в работу: она пересаживала крылья от птенца белохохлой птицы Рухх на спину новорожденной снежной обезьянки. После многих неудач, когда оставалось только убить несчастных животных, чтоб не мучились, ведьма довела технику операции до совершенства. Кое-какие подсказки она нашла в учебниках по биологии за авторством профессора Дилламонда, а в «Гримуатике» отыскала заклинания, чтобы подмышечные нервы врастали в крылья и инстинкт лазанья по деревьям сменился стремлением к полету. И когда она разобралась что к чему, из-под ее ножа стали выходить летучие обезьяны, с виду вполне довольные своей участью. Правда, ни одна самка не родила еще крылатого детеныша, но Бастинда не теряла надежды.
По крайней мере летали обезьяны лучше, чем разговаривали. Уорра, теперь уже важный патриарх нового племени, не продвинулся дальше двусложных слов и, похоже, все еще понятия не имел, о чем лепетал.
Уорра и принес Бастинде письмо в операционный зал. Она передала ему скальпель и распечатала конверт. Письмо было от Панци: он сообщал про ураган и похороны, которые отложили на несколько недель, чтобы Бастинда на них успела.
Ведьма отложила письмо и вернулась к работе, не позволяя себе поддаться горю. Вживление крыльев — сложная операция, а действие наркоза скоро закончится.
— Уорра, помоги няне спуститься. И еще, если найдешь Лестара, скажи, что мне надо с ним поговорить, — сказала Бастинда и сверилась с записями: правильно ли сшивает мышцы.
Если няня теперь спускалась в обеденный зал раз в день, это уже было достижение. «Еда и сон — вот и вся моя нынешняя работа, и пока что я очень хорошо с ней справляюсь», — говорила она всякий раз, когда, усталая и голодная после спуска по лестнице, усаживалась за стол. Лестар доставал хлеб, сыр, иногда копченый окорок, и они втроем молча жевали, а потом разбредались каждый по своим делам.