Отси придирчиво осмотрела монахиню.
— Я не могу ручаться за жизнь всех путешественников, мать-настоятельница. Я вожу караваны вот уже десять лет и потеряла за это время столько людей, что даже стыдно признаться.
— Баста-Инда едет по собственному желанию, — сказала настоятельница. — Если захочет вернуться, мы примем ее назад. Она одна из нас.
На взгляд Отси, понурая монахиня не могла быть одной из кого бы то ни было. Ни рыба ни мясо, ни умная, ни дура — сестра Баста-Инда стояла и безмолвно смотрела в пол. Отси дала бы ей на вид лет тридцать, хотя в монтии чувствовалось что-то еще не вполне взрослое.
— Да, и еще багаж — справитесь?
Настоятельница показала на вещи, уложенные перед входом в обитель, и обернулась к отбывающей монахине.
— Благословенное дитя Безымянного Бога. Ты уходишь от нас в поисках успокоения. Ты чувствуешь, что должна искупить какую-то вину, прежде чем обретешь успокоение. Тебя не утешает больше всепрощающая тишина обители. Ты возвращаешься в мир. Мы отпускаем тебя — с любовью и пожеланием удачи. Бог тебе в помощь, дочь моя.
Монахиня все так же молча смотрела в землю. Мать-настоятельница вздохнула.
— Ну, нам пора.
Она вынула из складок одежды тугую пачку денег, отсчитала несколько бумажек и передала их Отси Цепкорукой.
— Думаю, этого хватит на дорогу и еще останется.
Сумма была внушительная. За сопровождение одной бессловесной монахини Отси получила больше, чем со всего остального каравана.
— Вы слишком добры, мать-настоятельница, — сказала она, сжимая деньги в цепкой здоровой ладони и прижимая больную руку к груди.
— Слишком добрых не бывает, — улыбнулась настоятельница и с удивительной проворностью скрылась за монастырскими дверями.
— Ну, теперь ты сама себе хозяйка, Басти, — сказала сестра-экономка и юркнула вслед за настоятельницей.
Отси пошла грузить вещи в повозку. В обнимку с чемоданом спал толстый чумазый мальчуган.
— Иди гуляй, — сказала Отси.
— Меня тоже обещали взять, — сонно отозвался толстощекий мальчик.
Когда сестра Баста-Инда не подтвердила и не опровергла его слов, Отси начала понимать, почему ей так щедро заплатили за то, чтобы увезти зеленокожую монтию.
Обитель Святой Стеллы находилась в двенадцати милях к юго-западу от Изумрудного города и подчинялась городскому монастырю. Со слов настоятельницы, сестра Баста-Инда провела два года в городе и пять лет здесь.
— Вне святой темницы тебя все равно сестрой называть? — спросила Отси.
— Можно просто Бастиндой.
— А мальчика?
Монтия пожала плечами.
Проехав несколько миль, они присоединились к каравану. Всего в нем было четыре фургона и пятнадцать путешественников. Бастинда с ребенком подошли последними. Отси описала предстоящий путь: на север вокруг Мертвого озера, потом на восток через Кембрийское ущелье, далее на юго-восток через Тысячелетние степи, затем остановка в Киамо-Ко — и дальше на северо-восток. Она предупредила, что Винкус — дикая земля, где живут воинственные племена: юнаматы, скроуляне и арджиканцы. Из-за темных накидок эти земли часто называют Фиолетовой страной. А еще хищники. И духи. Поэтому нужно держаться вместе и полностью доверять друг другу.
Бастинда рисовала фениксовым пером картинки на земле и, казалось, не слушала объяснений Отси. Мальчик боязливо присел на корточки в нескольких шагах от нее. Он был чем-то вроде пажа и прислуживал ей, но при этом они не разговаривали и почти не смотрели друг на друга. Отси удивленно поглядывала на них и боялась, как бы не вышло чего-нибудь недоброго.
Караван двинулся к вечеру и преодолел лишь несколько миль до первой остановки у реки. Путешественники, в основном Гилликинцы, безудержно болтали, поражаясь своей смелости пуститься в опасное странствие. Причины у всех были разные: дела, семья, долги, сведение счетов. Для храбрости они затянули песню. Отси тоже было присоединилась, но скоро бросила. Ей стало ясно, что каждый из попутчиков много отдал бы, лишь бы не ехать в пугающую даль. Кроме, разве, Бастинды, но та сидела особняком и все больше молчала.
Богатый Гилликин остался позади. Винкус встретила путников галькой, разбросанной по влажной земле. Ночами ориентировались по небу. На юге светила Ящерова звезда; туда, к опасному Кембрийскому ущелью, и двигались путники. По сторонам от дороги темнели сосны и звездолисты. Днями они манили странников в свою тень, а ночами изрыгали из себя сов и летучих мышей.