Прорвавшись в глубину обороны" 1-го батальона, гитлеровцы вышли к огневым позициям минометной роты старшего лейтенанта Анатолия Михайловича Ваганова. Часть бойцов тотчас же заняла круговую оборону, отбиваясь автоматным огнем и гранатами, а командиры и наводчики под руководством комбата продолжали стрелять из минометов.
Так благодаря упорному сопротивлению наших подразделений прорыв противника на левом фланге
1-го батальона не принес ему сколько-нибудь существенного успеха.
Однако в ходе второй атаки, как, впрочем, и первой, главные свои усилия противник сосредоточил против
2-го батальона. К 11 часам утра фашисты глубоко вклинились в его боевые порядки, расчленили на изолированные группы 4-ю роту, окружили взвод лейтенанта Яковлева. Четырежды яковлевцы сходились с фашистами в рукопашном бою и четырежды их отбрасывали. Ряды взвода редели, и час спустя Александр Яковлев, уже дважды раненный, остался один. Гранаты кончились, он отстреливался из пистолета. Гитлеровцы кричали: "Рус, сдавайся!" - "Врешь! отвечал лейтенант. - Русские не сдаются!" Коммунист Александр Тимофеевич Яковлев последний патрон оставил для себя.
Старшину Александра Владимировича Белянина гитлеровцы окружили в траншее, где лежали тяжелораненые, за ними должна была прийти санитарная машина, но не успела. Собрав у раненых патроны и гранаты, старшина более часа в одиночку держал оборону. Сам был ранен, но спас жизнь четырнадцати бойцам и командирам.
Около полудня накал боя достиг кульминационной точки. Немецкие каски замелькали уже за ближними буграми, в 100-150 шагах от моего наблюдательного пункта. Пришлось и нам взяться за оружие. Офицеры штаба, связисты, ординарцы вышли в траншею, открыли огонь по врагу. Полковой резерв - рота автоматчиков старшего лейтенанта Ололенко - стоял неподалеку. В течение дня я уже дважды вводил его в бой на разных участках. Пришлось ввести и третий раз. Автоматчики обошли атакующих фашистов, те было попятились, да поздно. Мы контратаковали с фронта, и гитлеровцы, попав между двух огней, были разгромлены.
Продолжая наступать, автоматчики Ололенко вышли к песчаным буграм. Бой как-то стал затухать, видимо, противник не мог сразу восполнить потери и теперь старался закрепиться. Велик был соблазн немедленно бросить в бой второй эшелон полка - батальон Кулемина. Но я - который раз за сегодня! - сдержал себя. Да, чем глубже увязали фашисты в нашей обороне, тем явственнее вызревала мысль о внезапной и мощной контратаке. Кажется, такой момент наступил. Его нельзя упустить, но и слишком спешить тоже нельзя, ибо поспешность может привести к тому, что 3-й батальон лишь вытолкнет противника на исходные его позиции. А мы можем и должны добиться большего, то есть перелома в борьбе за Кола-борок.
Свои соображения я доложил командиру дивизии, он - командиру корпуса. План был одобрен, наши действия увязаны с действиями 69-й гвардейской стрелковой дивизии. Удар с целью овладеть селом и с ходу выйти на гребень господствующей высоты настоятельно диктовался всей обстановкой. По сведениям разведки, к Новолиповскому плацдарму выдвигались главные силы еще одной вражеской дивизии - 320-й пехотной. Значит, чем скорее мы выйдем на высоту, тем больше шансов упредить противника в захвате выгодного рубежа.
Все эти переговоры, увязка взаимодействия с 11-м полком нашей дивизии и 69-й дивизией были закончены очень быстро. В 13.00 вся полковая и дивизионная артиллерия обеих наших дивизий провела короткий, но мощный артналет. Вслед за этим батальоны ринулись вперед, в атаку, с ходу овладели позициями на песчаных буграх, преодолели лощину и быстро двинулись вверх по скатам высоты. Я с радистом и телефонистами поспешил за наступающими цепями. 1-й и 2-й батальоны атаковали Колаборок, 3-й батальон обошел село с юга. Вот кулеминские роты приблизились к гребню высоты, вот и скрылись за ним. "Занял деревню Ветрово, доложил Кулемин. - Пересекаю дорогу от Колаборка на Новогеоргиевск".
Почти одновременно два других наших батальона полностью очистили от противника Колаборок и тоже вышли на гребень. Это уже был большой успех. С высоты я хорошо видел группы вражеских солдат, бегущих к роще, что западнее села. Туда же устремились их бронетранспортеры и тягачи с пушками на прицепе. Но роща уже была занята стрелковой ротой старшего лейтенанта Александра Ивановича Санникова. Бойцы встретили фашистов дружным огнем, они в панике рассыпались по северо-западным скатам высоты, побежали вниз - прямо навстречу наступающим подразделениям 69-й стрелковой дивизии.
Комбаты один за другим докладывали бодрыми голосами о трофеях и пленных, об особо отличившихся гвардейцах.
До вечера противник, подтянув свежие силы, трижды переходил в атаку на Колаборок. Взаимодействуя с 11-м полком и частями 69-й дивизии, мы отразили все атаки и еще более улучшили свои позиции. Так закончился для нас этот напряженный боевой день 7 ноября 1943 года. 26-ю годовщину Великого Октября воины полка отметили большим боевым успехом. Теперь, вспоминая многодневные бои за Колаборок и господствующую высоту, а также предшествующие бои на острове Яцков, я нахожу в них общее прежде всего в том, что в обоих случаях перелом в нашу пользу был достигнут мощной и неожиданной для противника контратакой. Сложность тут заключалась в правильном выборе момента для контратаки, чтобы, несмотря на жесточайшую нужду в подкреплении своей обороны, не израсходовать необходимый для решительных действий резерв прежде времени. После захвата Колаборка на Новолиповском плацдарме наступило относительное затишье.
Так прошло 20 дней, а в ночь на 28 ноября 5-я гвардейская воздушно-десантная дивизия сдала свой боевой участок 69-й гвардейской стрелковой дивизии и через понтонную переправу перешла с Новолиповского плацдарма на наш берег Днепра. Совершив марш к Кременчугу, в ночь на 1 декабря дивизия снова была готова к переправе на правый берег, на этот раз на Крюковский плацдарм. Боевая задача нашего соединения состояла в том, чтобы, переправившись, с ходу наступать на город Новогеоргиевск с юга, через крупные населенные пункты Табурище и Ревовку.
Те двое суток, которые даны были нам на подготовку, штаб полка постарался использовать наилучшим образом. На противоположном берегу на рекогносцировке местности побывал весь офицерский состав и часть сержантов. С ними до деталей были отработаны не только чисто боевые задачи, но и такой, например, вопрос, как вывод подразделений на исходные позиции. Делать это нам предстояло ночью, за три-четыре часа до начала наступления, поэтому командиры должны были отлично ориентироваться на местности, чтобы без задержек провести батальоны и роты прямо с понтонной переправы на передовую, в траншеи.
Подобный метод действий, когда новые части вводятся на тот или иной плацдарм за считанные часы до начала атаки, обеспечивал скрытность подготовки и часто давал хорошие результаты. Чтобы не раскрыть своих планов и усыпить бдительность противника, нам категорически запретили проводить разведывательные поиски. Правда, особой нужды в этом и не было, так как в предыдущих боях фашистская оборона была вскрыта довольно подробно. Она имела две линии сплошных траншей, густо прикрытых проволочными заграждениями и минными полями. Высоты в глубине обороны (на них стоял и Новогеоргиевск) позволяли контролировать огнем значительную часть Крюковского плацдарма.
Наступил вечер 30 ноября. Батальоны двинулись к переправе. Слегка морозило. Над темной рекой, над понтонным мостом, над молчаливыми колоннами идущих на противоположный берег людей загорелись далекие белые звезды. Тихо плескалась вода между понтонами, урчали моторы грузовиков. Глухие звуки переправы растворялись в туманной мгле.
Проводив на тот берег последний батальон, знакомой дорогой - через Кременчуг и Кривуши - я вернулся во Власовку, на совещание в штаб 4-й гвардейской армии. В хате, за дубовым столом, сидели члены Военного совета во главе с командармом генералом И. В. Галаниным. Знаменитый фронтовой светильник - сплющенная под широкий фитиль гильза "сорокапятки" - бросал скупой свет на расстеленную на столе карту. Углы хаты тонули в полумраке. Народу набилось много, человек 30-40: командиры дивизий и полков, офицеры штабов, артиллеристы, инженеры, связисты, танкисты.