— Эй, где вы, мужчины наших аилов? Вымерли вы все, что ли? Говорят, Темиркан мечтает вас разбить. А когда черпая ворона рвется в драку против орла, то орлу ничего не остается другого, как растерзать ее своими железными когтями.
Но бахвальству безрассудного Тазабека вскоре пришел конец.
Случилось, что отряд всадников, в том числе и Тазабек, угодил прямо в руки людей Темиркана.
— Вы поедете с нами в аил нашего старейшины Темиркана. Он вас хочет видеть, — спокойно сказали его посланцы.
Тазабек с первого же взгляда понял, что ему несдобровать. Тряхнув седеющей бородой, Темиркан приказал спешиться Тазабеку и его дружкам. В юрту к себе он их не впустил, а оставил без шапок, словно пленников, у скотного загона.
Он распорядился собрать сюда всех сородичей, от мала до велика, больных и здоровых, и при всем народе обратился к Тазабеку:
— Сват, хотя твое имя и Тазабек[69], но ты, оказывается, Арамбек[70]. Твой бай — хвастун, ты, старейшина рода, — болтун. Я задумал было с вами породниться, сблизиться… а вы давай кусаться и рычать по-собачьи. А собаке на кой черт учтивость? Кто, кроме тебя, виноват в том, что белоснежное лицо моей дочери измазали сажей, напрасно опозорили, оскорбили? Дочь моя смоет с себя этот позор! Ты его взвалишь себе на шею!
Темиркан велел хорошенько зачернить лицо Тазабека, переседлать его коня лукой к хвосту и отправить назад.
— В таком виде проведите его по всем аилам чоро, — приказал он своим джигитам. — Все увидят лицо настоящего глупца. Все узнают, что мы отомщены за нашу дочь. Собаке никогда не разговаривать по-человечески. Но вы с ним не смейте сквернословить. И плетки не пускать в ход. Поезжайте!
Тазабек, измазанный сажей, восседая на копе задом наперед, со слезами на глазах закричал:
— Эй, Темиркан, ты еще пожалеешь, что мужчину покрыл сажей позора! Попомнишь у меня!
Темиркан, стоявший в небрежно накинутой на плечи шубе из волчьих шкур, важно погладив бороду, рассмеялся ему вослед:
— Не забуду, сват. Не забуду. Ты волен жаловаться сейчас хоть судье, хоть волостному. Все равно тебе не смыть сажу с лица. Ты тоже об этом не забывай!
Тазабек, который многословно распинался насчет мести Темиркану, вернулся домой с сажей на лице, словно баба, пойманная с любовником в постели мужа. Из аила в аил пополз слух: «За то, что опозорили невинную красавицу Темиркана, Тазабек поплатился своей честью. Вот это месть!»
Тазабек отказался от мысли выступить против Темиркана. Он избегал даже показываться на люди. Словно отшибло память и у Серкебая: он уже не требовал, чтобы ему вернули пятьсот валухов, отогнанных в свое время за Гульбюбю. Забыл он дорогу и в Андижан, по которой гонял раньше свои стада. Если и посылал туда очень редко овец, то лишь дальней дорогой, стараясь миновать аилы чоро.
Чем больше Кыдырбай размышлял о поступке Батийны, тем сильнее его томила злая тревога. Уже опозорены отважный Асантай и праведный Серкебай. Хвастун Тазабек попал в руки Темиркана, и его измазали сажей. Боже упаси, и ему бы не опозориться со своей невесткой. Нет! Надо, надо решительно действовать!
И он собрал своих аксакалов.
— В последнее время слишком много развелось непокорных, блудливых женщин, — сказал он. — То ли они сходят с ума, то ли их попутала нечистая сила… О аксакалы, надо должным образом наказать женщин, изменявших своим достопочтенным мужьям. Бесстыжих женщин остается лишь распять на четырех колах, — с древних времен кару эту применяли еще паши деды. Пора выбить все самовольство у этих потаскух!..
Тазабек совсем вытаращил свои навыкате глаза, рванулся вперед и почти прокричал:
— Вот сегодня я узнаю нашего Кыдырбая, давно не видел его таким! Я стал было сомневаться: а есть ли еще среди нас, сыновей четырех аилов, храбрецы, подобные мне, батыры? Оказывается, есть. Слава создателю! Правду сказать, я уже начинал подозревать, что Кыдырбай стал заядлым торгашом, собирателем шкур дохлых баранов, готовым и душу свою продать за деньги, но я рад, что ошибался. В нем, я сейчас вижу, сидит еще дух наших предков! Вот кто не забыл их обычаи. Узнаю в нем себя. Молодец! Если недостойная баба изменяет порядочному мужу, на кого должна в таком случае обрушиться плетка? Конечно же на эту албарсты. У женщин испокон веку волос был длинный, а ум короткий… Всегда у них не хватало одного ребра. Чем ты больше ее балуешь, тем она больше бесится. Ты ее ласкаешь, она, ведьма, замышляет испохабить твою белоснежную постель, опозорить пред всем народом.
Те, кто сочувствовал Серкебаю, как покинутому мужу, были недовольны Тазабеком. «Зачем он при Серкебае говорит это? Мог бы промолчать». Другие иначе думали: «Серкебай накликал позор на все племя, так ему и надо. Хоть бы он головой треснулся о землю!..»